Кольцо Тритона   ::   де Камп Лион Спрэг

Когда Вакар отпустил поросенка, тот бросился по двору наутек, но на полпути к замку у него подкосились ноги. Поросенок повалился на бок, несколько раз конвульсивно дернулся и издох.

Вакар задумчиво посмотрел на кинжал, потом сунул его обратно в ножны и спрятал за пазухой. Если отрава так быстро подействовала на животное, известное своей невосприимчивостью к ядам, что же тогда говорить о человеке? Принц направился было обратно в свои покои, но спохватился: нельзя допустить, чтобы отравленного поросенка скормили собакам или того хуже – зажарили и, по недомыслию, подали на завтрак королевской семье. Вакар взвалил на плечо труп подсвинка и понес к внепр ним воротам, где как всегда маячили двое стражников.

– Кто из вас младший? – Получив ответ, он отдал свою ношу озадаченному молодцу со словами: – Возьми в клети заступ, отнеси эту свинью за город и закопай, да поглубже, чтобы не нашли ни собаки, ни гиены. И не вздумай притащить ее домой, к жене, коли тебе жизнь дорога.

В этот момент в воротах появился Дроза, казначей короля Забутира, – он спешил на службу. Вакар отправился вместе с ним, чтобы запастись в дорогу торговыми металлами. Дроза дал принцу золотых колец, серебряных брусочков, медных топориков, затем добавил бронзовый полукруг и сказал:

– Если по пути в Керне ты поиздержишься, отправляйся с этой половинкой медальона к сенатору Амостану. Вторая – у него, с ее помощью он тебя узнает.

Вакар вернулся в свои покои.

– Вакар, ты не хочешь обратно в постель? – крикнула Били из спальни. – Еще так рано...

– Нет, – коротко бросил Вакар и стал рыться в своих пожитках.

Он взял кинжал с двумя длинными тонкими ремешками на ножнах – чтобы привязывать к телу. Эти ремешки он снял и приладил к ножнам отравленного кинжала. Стянув через голову красивую льняную рубашку, он привязал ядовитый клинок к своему торсу и вновь оделся.

После чего он занялся выбором одежды и доспехов. Надел крылатый шлем из чистого золота с фиолетовой матерчатой подкладкой, роскошные нагрудные доспехи из позолоченных бронзовых пластинок и мантию превосходного белого сукна с собольим воротником. Затем оглядел свою коллекцию бронзовых клинков: тонкие рапиры, тяжелые длинные мечи, которыми можно и рубить со всего маху, и колоть; короткие и широкие, как листья, мечи варваров и изогнутые зигзагом сапары из далекой Тамузейры, где на алтарях Милюка вопят в муках мужчины и женщины. Он выбрал лучшую рапиру с позолоченным лезвием, с акульей кожей и серебром на эфесе, рубиновой головкой и окованными золотом ножнами из тисненой кожи. И тут до Вакара дошло, что со всей этой роскошью он окажется слишком заметным и уж тем паче не сможет убедить кого-нибудь, что он – всего-навсего простой путешественник. Ему понадобятся телохранители, чтобы отпугнуть первых встречных разбойников, которые польстятся на его сокровища.

Одну за другой он вернул вещи на прежние места и выбрал совершенно иную экипировку. Вместо рапиры, слишком легкой и бесполезной против доспехов, он взял простой, но надежный длинный меч и незатейливый бронзовый шлем с подбивкой из губки. Надел скромную куртку из дубленой бычьей кожи с бронзовыми накладками и бронзовой же пряжкой, на которой черные кузнецы Тартара отчеканили рельефные полумесяцы. Ни один лорский умелец не взялся бы повторить этот узор.

Когда он натягивал сапоги из мохнатой пегой шкуры, вошел Фуал, его личный раб, аремориец из Кереса; его захватили фоворские работорговцы и продали в Гадайру. Фуал был строен, даже стройней Вакара, и обладал светлой кожей северянина; рыжеватый цвет волос выдавал в нем кровь варваров Галаты.