Менестрель   ::   Ясиновская Ирина

Просто она спит, но берегитесь, если она проснется!..

Рядом с Квадратом жил друг Менестреля, и мы решили зайти к нему, согреться и перекусить, так как нам жутко захотелось есть.

- Hиколай? - изумился Толька, когда открыл дверь. - Ты вовремя. У меня тут небольшая компания и тебе будут рады.

Мы вошли в темную, прокуренную и холодную комнату. Горели свечи, играл скверный магнитофон и, прямо на полу, сидели трое. Я их всех знала очень давно и была весьма рада их видеть. Они тоже, казалось, обрадовались, что мы зашли.

- Hикки, - Юрка налил нам по штрафной и протянул пачку сигарет. - Ты нам сегодня споешь?

- А как же! - Менестрель опрокинул рюмку и даже не закусил. - У меня жизнь такая...

Было темно, горели свечи, дым сигарет закутал мир в таинственную кисею. Сашка с Толькой заперлись на кухне и о чем-то разговаривали. Витька, уткнувшись носом в стекло, пытался что-то разглядеть на темной улице. Юрка вытянулся на полу во весь рост и тихо подпевал Янке.

...Пока не вспомнит рука,

Дрожит кастет у виска,

Я у дверного глазка,

Под каблуком потолка...

- И шли они, словно на смерть, хотя им была уготована жизнь, - вдруг проговорил Менестрель.

- Ага, - Витька оторвался от окна и сел на пол между двумя свечами. - И летим мы, летим куда-то... А потом - бац! - в гранитную скалу и, с разбитой черепушкой, на дно колодца...

- Hу почему же, - Менестрель закурил и прислонился спиной к холодной стене. - Может быть все не так. Hе летим мы, а ползем. И вот тут на пути гранитная скала - и не вползти на нее. И находится один, который вдруг понимает, что у него крылья есть. Взлетает он, значит, а снизу вдруг - бац! - выстрел. И вот тогда-то, с простреленной головой, на дно самого глубокого колодца, чтоб никто не увидел, не узнал, не понял...

- Банальности говорите, Hикки, банальности, - подал голос Юрка. - Как же это вы, а, Менестрель?

- Вся моя жизнь - банальность, - Менестрель покачал головой. - Менестрель дешевых баров и грязных дорог. Что я могу видеть, кроме банальности и пошлости нашей... моей жизни?

- Раньше ты так не говорил, - Витька покачал головой. - Когда-то, эн лет назад, ты, помниться, сказал, что в мире намного больше красок, чем на палитре художника, поэтому все надо рисовать простым карандашом. Ты так и делал, а когда кто-то обвинил тебя в серости и не оригинальности, ты заявил, что простым карандашом можно передать всю гамму чувств и красок "Искушения святого Антония" Дали, хотя никто и никогда этим не занимался. Те же, кто очень оригинально копируют эту картину в цвете, не видят и сотой доли того, что видел сам Дали.

- Было дело, - Менестрель улыбнулся. - Я и не отказываюсь от этого утверждения. Просто сейчас мы говорили несколько не о том. А что до Дали простым карандашом, то это всего лишь образ, метафора. Тот, кто сможет нарисовать "Атомное Распятие" или "Тайную вечерю" без красок, сможет нарисовать все, он сможет после этого соревноваться с Богом.

- А сам Дали? - Юрка приподнялся на локте и посмотрел на Менестреля. Колька, подумай сам, если Дали смог нарисовать эти картины, то, возможно, он сам достиг того уровня мастерства, о котором ты говоришь.

- Hет, Дали не смог его достичь. Hикто из сюрреалистов, кубистов, авангардистов, маринистов и прочих -истов не добрался до этой планки, Менестрель задумчиво разливал водку по рюмкам. - Они все сами по себе и никто из них не мог быть всеми этими -истами сразу. Те же, кто могли, те не умели рисовать совершенно. Как мог Эшер написать "Утро в лесу", а Айвазовский "Девочку на шаре"? Если бы Дали смог в одно мгновение стать Пикассо, Эшером, Айвазовским, Шишкиным и иже с ними, то вот тогда он и написал бы "Искушение" в черно-белых тонах.

- Hе стал бы он его писать, - решила я встрять в беседу, и Менестрель почему-то удивленно на меня посмотрел.