Золото на крови   ::   Сартинов Евгений

Остановился я лишь у самой кровати, огромной, почти квадратной. Девицы чуть прикрыли своего благодетеля простынкой, и широченная грудь Бормана, с явными излишками жира и волосатости, равномерно поднималась и опускалась, словно качая в колыбели массивный крест с яркими стекляшками бриллиантов. Рот оставался чуть полуоткрыт, и из него тонкой струйкой сочилась слюна. Над верхней губой белел давний шрам, чуть уродующий линию рта. С закрытыми глазами он смотрелся получше, просто спящий человек, с низким лбом и мясистым, чуть свернутым набок носом.

"Ну вот, ты и увидел его, доволен?" - спросил я сам себя. И тут Борман открыл глаза. Случилось это как-то неожиданно, он не переставал храпеть, не дергался перед просыпанием. Так я бы еще постарался уйти, но все произошло очень быстро. Я застыл на месте, а Борис Миронович, чуть восстановив в глазах некоторую осмысленность, слабо прохрипел:

- А, это ты. Где же я тебя все-таки видел? Ведь я тебя уже встречал...

Он еще не кончил говорить, а в душе у меня полыхнула такая дикая волна ненависти, что я просто задохнулся от ярости.

"Эта сволочь рано или поздно меня вспомнит!" - понял я. Оглянувшись по сторонам, я увидел на столике рядом с кроватью пожаренные мной самим шашлыки. Пять шампуров еще чуть дымились, но три оказались пусты. Рука словно сама нашла один из них, я со всей силы ударил нержавеющим, отполированным стержнем в грудь Бормана. Удар оказался так силен, что он насквозь прошил сердце бывшего "пехотинца" Коржана и буквально пришпилил его к своей роскошной кровати. Он еще успел дернуться всем телом, как бабочка на игле, открыл рот, словно пытаясь что-то сказать, глаза его широко раскрылись, в них промелькнула искра понимания, но вымолвить хоть что-то он уже не смог.

Когда последняя короткая судорога оставила это тело и голова нового владельца ночного заведения откинулась назад, лишь тогда я понял, что натворил. Подавив первоначальный импульс страха, я прислушался. Девицы по-прежнему плескались в бассейне, в коридоре было тихо. Вытащив из кармана пиджака носовой платок, я аккуратно протер кольцо торчавшего из груди Бормана шампура, отступил в холл, не забыв вытереть дверную ручку. Оставалось самое трудное - незаметно улизнуть.

Чуть приоткрыв дверь, я хотел уже было выйти в коридор, но тут в его дальнем конце показалась стремительная фигура хлопотливого Осипа Андреевича. Сердце у меня оборвалось. Не зная что делать, я просто встал у двери, прижавшись к стене. Шаги нашего вездесущего метрдотеля замерли совсем рядом. Я уже совсем перестал дышать. Послышался стук в дверь, но какой-то тихий. И лишь когда он повторился, я понял, что Осип стучит в дверь напротив! Это подтвердил и донесшийся до моих ушей голос:

- Ираклий Вахтангович, уже одиннадцать, вы просили напомнить.

- Харашо, Осип! Спасибо! - ответил гортанный голос, и быстрые шаги нашего вездесущего "Меркурия" застучали по коридору, удаляясь в сторону ресторана.

Я буквально осел у стенки, как сломанный манекен. Но долго приходить в себя времени не было. Сзади были эти чертовы любительницы купания, да и грузин со своей бабой вот-вот должен был нарисоваться в коридоре.

Проскользнув в дверь, я махнул платком по латунной круглой ручке и и на цыпочках проскочил до фатального запасного выхода. Уже на улице оглянулся. Коридор был пуст. Я плотнее прикрыл дверь и услышал, как щелкнул английский замок.

До дома я добирался долго и очень осторожно. В нашей старой части города улицы узкие, фонарей мало. Но я постарался, чтобы редкие прохожие меня не увидели. И, кажется, это мне удалось.

Очутившись во дворе своего дома, я почувствовал и облегчение, и чудовищную усталость.