Золотой выстрел   ::   Щелоков Александр

Голова лейтенанта болталась из стороны в сторону.

— Гы-ы!

Мисюра выдохнул с такой силой, что комбат от неожиданности вздрогнул.

— Живой?

Врач повернулся к нему, вынул их кармана носовой платок и вытер руки. Брезгливо скомкал и бросил в угол.

— Он поддатый, товарищ подполковник. В усмерть!

Комбат посмотрел на посыльного. Сказал насмешливо:

— Они умерли… Иди-ка ты отсюда, сынок. Ну. Бегом марш!

Объяснение происшествию оказалось самым что ни есть прозаическим. Ночью, обуянный страшной жаждой, не вставая с кровати, Мисюра сунул руку под койку, нащупал бутылку минеральной воды, молодецкими зубами скусил пробку и выпил содержимое, булькая и обливаясь. Бутылку бросил под кровать и опять отключился.

Ошибка стала ясна только утром. Рядом с нарзаном под кроватью стояла фляжка синих школьных чернил, которую Мисюра купил в сельпо для ротной канцелярии. Ее то он и высадил в пьяной запарке. А пролитые чернила окрасили лицо в цвета парадной авиационной формы…

— Твое счастье, лейтенант, что ты военный. — Комбату хватило чувства юмора. — Гражданский бы такое не выдержал. Но это разгильдяйство я тебе надолго запомню…

Однако в тот раз выпал лейтенанту случайный фарт.

Сперва все достаточно просто обошлось с сектантами.

Когда Мисюра оклемался и стал выглядеть пободрее, хозяйка завела с ним разговор.

— Сынок, — Лукерья Ивановна со щеками бледными, словно присыпанными мукой, говорила тихим убитым голосом, — ты ничего в бражку не добавлял?

Врать под таким взглядом Мисюра не счел возможным.

— Добавил. Немного. Две бутылки…

— Боже праведный! — Лукерья Ивановна всплеснула руками. — Когда же ты успел?

— А что?

— Я туда тоже добавила… Две бутылки.

Мисюра охнул и стукнул себя кулаком по ляжке. Еле сдержал богохульную фразу, готовую сорваться с языка. Лукерья Ивановна его поняла и успокаивающе запричитала:

— Ты уж того… не винись. Я все на себя возьму перед Ферапонтом. Должна была упредить тебя… Забегалась, сказать забыла…

Но и для нее все обошлось.

Ферапонт, широкой души человек, после того как оклемался и пришел в себя, появился в доме Лукерьи Ивановны с покаянием. Низко склонил голову на пороге.

— Ты уж прости, сестра, всех я ввел во искушение. Бес должно быть попутал. Два литра спирта в твою бражку вбухал…

Мисюра, когда ему об этом рассказала Лукерья Ивановна, как говорят «отпал»: челюсть отвесил, нужных слов не нашел. Только охнул:

— Это же ведро водки на бидон бражки. — Он завел глаза под лоб. — Тротиловый эквивалент — сто килотонн… Вот оно и ахнуло!

Обошлось все и в служебном плане.

Морпехи вышли в море отработать высадку первого броска десанта на глухом побережье. Присутствовал командующий флотом. Он хотел своими глазами увидеть чего стоит подчиненная ему пехота в черных мундирах. Все остальное начальство рангом пониже было тут же и дрожало в коленках, боясь поскользнуться на банановой кожуре, которую им под ноги пока никто и не бросил.

Погода не баловала в тот день ни моряков, ни десантников. Сильно штормило. При подходе к району высадки наблюдатели обнаружили на волнах прыгавший рогатый шар — морскую мину. Какими ветрами и течениями, когда и откуда ее занесло в эти места, никто сказать не мог.

Командующий, находившийся на мостике, отдал приказ:

— Уничтожьте.

Несколько очередей из автоматической скорострельной пушки прошли мимо цели. Корабль качало, мину то и дело скрывали волны.

Командир корабля переживал минуты позора. Командующий демонстративно покинул мостик, продемонстрировав выдержку и никому не устроив разноса. К нему тут и подкатился шаром нахальный морпех лейтенант Мисюра.