Золотые Ворота   ::   Маклин Алистер

 — Да, сопровождаем кортеж президента, это не секрет. Вчера вечером мы просили нас разбудить. Просьба была зафиксирована?

— Да, сэр, — дежурный провел ручкой по колонке имен.

— И вот еще что. Мы оставили у себя в комнате кое-какие вещи, которые не положено держать в отеле. Вы не могли бы проследить, чтобы никто не болтался возле нашей двери, пока мы не вернемся?

— Можете положиться на меня! — молодой человек сделал пометку в журнале. — А вы повесили табличку «Не беспокоить!»?

— Это мы сделали.

Джонсон и Брэдли вышли из отеля и остановились у первой же телефонной кабинки. Войдя в нее, Джонсон порылся в чемодане, отыскал радиотелефон и немедленно связался с Брэнсоном, который терпеливо ждал его звонка в заброшенном гараже севернее Дейли-Сити.

— Вызываю «Пи один»!

— "Пи один" слушает!

— У «Пи два» все в порядке!

— Хорошо. Приезжайте сюда.

Солнце уже вставало, когда шестеро мужчин вышли из горной хижины, стоявшей на высоком холме, который возвышался над местечком Сосалито в графстве Марин, к северу от залива Сан-Франциско. Выглядела эта компания не слишком привлекательно — четверо были в комбинезонах, двое — в линялых плащах, снятых с какого-то зазевавшегося пугала. Все сели в помятый «шевроле» и направились в город.

Перед ними открывался потрясающий вид. На юге простирался мост Золотые ворота и возвышались пики небоскребов Сан-Франциско, напоминавшие Манхаттан. На юго-востоке, где небо уже освещалось лучами восходящего солнца, чуть севернее рыбацкого причала, был заметен печально знаменитый остров Алькатрац. В самом конце залива виднелись остров Сокровищ, мост Бей-Бридж и Окленд. На востоке просматривались контуры острова Ангела, самого большого в заливе. К северу от него располагались городки Бельведер и Тибюрон, позади них — залив Сан-Пабло, а дальше уже ничего нельзя было различить.

Немногие города на свете могут похвастаться таким великолепным видом, как тот, что открывается из Сосалито.

Машина направилась к центру городка, миновала ряды безупречно белых яхт и множество ветхих лодочных домиков, свернула в боковую улочку и остановилась. Водитель и сидевший рядом с ним пассажир сняли свои потрепанные плащи. Под ними оказалась форма дорожной полиции.

Водителю, которого звали Жискаром, досталась форма с нашивками сержанта. Это был плотный краснолицый мужчина ростом шесть футов три дюйма. Крепкая фигура, плотно сжатые губы и холодный дерзкий взгляд, делали его воплощением общепринятого представления о крутом полисмене.

В жизни Жискару довелось немало общаться с полицией, но он всегда стремился свести его к минимуму. При всем желании Жискар не смог забыть тех случаев, когда полицейские пытались упечь его за решетку.

Второй пассажир — его звали Паркером — был высоким, худым, с отталкивающей внешностью. За полицейского его мог принять только слепой или близорукий. Судя по его жаргону, в общении с полицией Паркеру везло гораздо меньше, чем его коллеге, и далеко не всегда удавалось избегать тюремной камеры.

Жискар и Паркер свернули за угол и вошли в местный полицейский участок. За стойкой в это время находились двое полицейских, один из которых был молод, другой годился ему в отцы. Оба выглядели усталыми и грустными, как люди, нуждающиеся в хорошем сне, но тем не менее оба были вежливы и любезны.

— Сержант Жискар. Патрульный Паркер, — представил обоих Жискар. Он достал из кармана длинный список. — Вы, должно быть, Махони и Нимитц?

— Да, это мы, — ответил бесхитростный молодой человек с ирландским акцентом. — А откуда вы знаете?

— Просто умею читать, — не очень вежливо ответил Жискар, по натуре человек не слишком любезный. — Как я понимаю, ваш шеф не предупредил никого о нашем приходе.