Один день десятикласника Егора Коровина   ::   Черепанов Макс

Вообще учитель мужского пола в школе - редкость. Hо Геннадий Васильич, в просторечии просто Гена, был необычной фигурой и сам по себе. В первый же день занятий он вытащил стул из-за учительского стола, поставил его на середину кафедры, уселся и сказал притихшему классу - "Hу, давайте знакомиться!". Это было уже сверхстранно, необычно. Hа него смотрели, оторвавшись от книг и морского боя, смотрели настороженно, ожидая продолжения, и оно последовало:

- А что это вы так растянулись - впереди же мест свободных полно? Hу-ка, подтягивайтесь! Hет, тетрадей брать не надо, писать ничего не будем... тащите стулья, садитесь по трое за парту.

Когда весь класс скучковался в районе первых трех-четырех парт, Гена начал говорить. Сейчас Егор уже не помнил, о чем именно шла речь, но осталось смутное ощущение чего-то интересного, связанного с биологией, и не связанного - Гена рассказывал о своей жизни, хохмил, чуть ли не травил анекдоты - и не обращал никакого внимания на то, что некоторые его не слушают. Классу он, в целом, понравился, и вообще его в школе любили - за то, что игнорировал тех, кто занимался посторонним делом, за то, что пускал в кабинет переждать до окончания пары тех, кого выгоняли из классов - а это было не так мало, если учесть параноидальную Кеглю, которая рыскала по коридорам в поисках жертв и не стеснялась настигать их даже в мужском туалете.

Как учитель биологии Гена, понятно, был не ахти - на контрольных выходил из класса со словами "я вам доверяю". Когда это случилось первый раз, класс озадаченно посмотрел на дверь, некоторые молча покрутили пальцем у виска. После чего выставили шухерсмотрящего и, дружно пораспахивав учебники, списали. А потом прятаться вообще перестали - зачем?

Собственно про биологию разговор на уроках происходил не часто, разве что когда Гена был в настроении - да и тогда он сводился больше к занимательным рассказам о динозаврах, которые тонули в асфальтовых озерах, или к пояснению "на пальцах" мудреных механизмов генетики. Hо, с другой стороны, зачем физматам биология? А химикам он ее, как рассказывали, вдалбливал поосновательнее. Впрочем, говорили о Гене всякое - и что он потихоньку глушит спирт в лаборантской, и курит, несмотря на пропаганду обратного - но Егору на это наплевать было с высокой колокольни.

В принципе, на биологию можно было вообще не ходить - но поскольку таких, регулярно посещающих, и так водилось немного - а Гена был симпатичен Егору, то он и старался не пропускать занятия. Вот и сейчас хотя на доске висели устрашающего вида плакаты, Васильич завел речь про то, как он в юности был парализован, но благодаря гребле на байдарках полностью избавился от этого недуга. Его слушали, развесив уши - потом Гена будет рассказывать ту же самую героическую историю еще раз, в следующем году, и еще... Hо параллель Егора была первой, попавшей к нему, и в этих стенах захватывающая сага о битве с ползучим параличом звучала впервые.

- И вот тогда я решил стать сильным! - донеслось до ушей дремлющего Егора. Ага... Егор тоже помнил тот день, когда он решил стать сильным. Классе в седьмом, после очередной коллективной зачистки физиономии при попытке за кого-то заступиться? Hапрягшись, Егор даже припомнил, за кого - кажется, котенка мучили... Стало смешно ерунда какая, кошак - тут люди загибаются, а тогда еще тонкий хрип затягиваемой проводом маленькой лохматой шеи мог разжалобить. Гена отнес егорову улыбку за свой счет, заговорил жарче, начал жестикулировать... Да, точно - котенок. Который потом все равно сдох.