Огонь, кровь и пепел (отрывки)   ::   Ясиновская Ирина

- Да, кстати, что ты собираешься делать с Ушиттой? Hеужели и эту деревеньку всю вырежешь?..

Черные свалились на Ушитту перед рассветом. Они возникли из тумана, словно призраки и рассыпались по деревенским улочкам. Действовали они тихо, быстро и слаженно. Мужчин вытаскивали из постелей и сгоняли на центральную площадь, перед деревенским советным домом. Тех, кто пытался сопротивляться, оглушали и тащили волоком. Женщинам и детям строго-настрого запретили покидать дома и те не слишком рвались нарушать приказы Черных.

Старосту Ушитты разбудил неясный шум во дворе. Едва только он встал и собирался выйти посмотреть, что происходит, как причина шума сама ввалилась в горницу. Высокая, стройная девушка в черном, с невероятно холодными зелеными глазами, в которых багровым отблеском пожара в Крене плясало отражение света свечи, которую зажег староста, когда проснулся.

- Сударыня? - вежливо осведомился староста, сделав вид, что не узнал стоявшую перед ним девушку. Hа самом же деле он подсчитывал, сколько у него шансов на то, чтобы выжить. И как он не прикидывал, выходило немного.

- Ты, старый хрыч, здесь староста? - холодно спросила девушка, и ее руки легли на изящные рукояти саев за поясом. Староста смотрел на узкие красивые ладони и видел, как привычно они обняли рукояти кинжалов, как пальцы удобно перехватили саи под изогнутые усы гарды, как...

- Я староста, - с достоинством ответил он. - Вьюн-земляк, староста Ушитты. А вы кто такая?

- Хельга, командир Темной Дружины и не ври мне, старик, что ты меня не узнал, - девушка сняла ладони с рукоятей саев и на ее губах появилась паскудная ухмылка. Староста почувствовал, что колени у него подгибаются и противно холодеет где-то под желудком.

- Чем обязаны? - Вьюн поклонился в пояс, вспоминая, как надо общаться со столь важной гостьей. Глядишь, поймет, что ушиттцы люди вежливые и не станет убивать всех подряд. Или хотя бы детей да женщин пожалеет.

- Дошло до меня, старик, что вы собирались в поход на лагерь моей дружины, лениво сообщила Хельга, но объяснить подробнее ей не дали.

- За Крену! - вдруг раздался крик и из соседней комнаты выскочил старостин сын Алюта, с занесенной над головой секирой отца. Сам Вьюн-земляк с роду бы не поднял оружие на Хельгу, ибо знал, что бесполезно это. Хрупкая девушка с ледяными зелеными глазами могла расправиться с десятком таких Вьюнов и сотней Алют, будь каждый из них хоть тремя секирами вооружен.

И верно. Хельга лениво, не глядя, отмахнулась рукой от юнца, и Алюта полетел на пол лицом вниз. Однако секиру он из рук не выпустил. Hе сразу, но все же он смог подняться. Из разбитого и, скорее всего сломанного носа текла кровь, смешиваясь с кровью из рассеченной губы. В глазах Алюты появилось что-то новое, злое, нехорошее и очень похожее на то, что крылось за льдом глаз Хельги.

- Мальчик, положи топорик, - медовым голосом пропела Хельга. - Порезаться можешь.

Алюта не ответил. Он сделал шаг к девушке и снова поднял секиру. Ударить он не успел. Хельга вдруг размазалась в стремительном движении и в ту же секунду отступила. С секирой в руках. Алюта, набычившись, стоял на том же месте и не сразу понял, что произошло. Вьюн-земляк покачал головой и почесал вдруг занывший бок, где был шрам от ножа.

- Хороша секира, - Хельга задумчиво изучала полированное лезвие с незнакомым никому клеймом. - И клеймо доброе. - Она провела пальцем по гравировке. - Откуда у тебя это оружие, Вьюн? - неожиданно мягко спросила Хельга.

- Давно это было, - замялся староста, - молод я тогда был, с артельщиками, лихими ребятами по дорогам бродил... Раз и попался нам путник с секирой этой. Пока отбирали ее, он половину наших положил. Hожом. У меня до сих пор шрам остался, потому как я единственный выжил.