Огонь, кровь и пепел (отрывки)   ::   Ясиновская Ирина

Она давно уже забыла, что такое истинная верность и честь воина, пусть даже и наемника. Она слишком давно забыла об этом и теперь вспоминала...

- Звала, командир? - хором вопросили трое, ввалившихся в шатер воинов.

- Звала, - Хельга улыбнулась и встала. - Располагайтесь, ежели найдете на чем. Разговор предстоит долгий.

Воины с пониманием переглянулись и уселись на пол, милостиво предоставив своему командиру право занять единственный стул в командирском шатре. Вообще из обстановки здесь был только этот стул, небольшой столик, изъятый за долги у какого-то торговца мебелью, невысокая походная лежанка, застеленная шкурой снежного барса - и все. Остальную мебель дружинники обещали добыть со дня на день, и Хельга их не торопила. Ей вполне хватало того, что сейчас находилось в ее шатре. Привыкла слишком давно, чтобы кто-нибудь из дружинников помнил это время.

Трое воинов, явившихся по просьбе Хельги, принимали самое деятельно участие в том, чтобы их командир не знала ни в чем нужды. Тана перетрясла все запасники Темной Дружины и нашла довольно много разных мелочей, необходимых в быту. Диэннэ - ни капли не изменившийся с последней встречи с Хельгой, - добыл где-то шкуру барса. Актар Тайкор где-то достал всю мебель.

Дружинники, сидящие на полу, все, как один, были в черном и все, как один, были рыжие. Тана - ярко рыжая, Диэннэ - медноволосый, с изрядной долей седины, Актар же был умеренного рыжевато-медного цвета. Это здорово развеселило Хэйяла, и он немедленно принялся распевать какую-то пошлую песенку о трех рыжих. Песню, как всегда, он сочинял на ходу, и стихи были отвратительнейшего качества.

Хельга пнула Хэйяла и недвусмысленно попросила его заткнуться и вообще удалиться. Волк вскочил на лапы и, высунув язык едва ли не до земли, вприпрыжку выскочил из шатра. При этом он усиленно стрелял зелеными глазами в сторону Таны. Воительница даже мило покраснела из-за этого.

- Актар, ты сейчас самый старший офицер в Темной Дружине, - официальным тоном заговорила Хельга, когда вопли Хэйяла стихли вдали. - Остальные так и не поднялись выше сотника. Ты сейчас единственный пятисотенник. Что случилось с остальными офицерами?

- Много чего, - помрачнел Актар. Hа его суровом, словно вырубленном из цельного куска гранита, красноватом от загара лице проступили морщины, в углах рта залегли складки усталости. Его громадный орлиный нос, всегда служивший предметом беззлобных насмешек, тоже выглядел мрачным и поникшим. Во всем облике огромного воина, который, казалось, один занимал половину немаленького командирского шатра, проступило что-то мрачное и угрюмое.

- Hачалось все лет сорок назад, когда еще никто не подозревал о том, что в наших горах такая нежить завелась... - Он вскинул на Хельгу свои карие глаза и она впервые, очень четко разглядела сиреневый ободок по краю зрачков этих бездонных омутов...

- /Стой мерзавец! - надрывался Актар, пытаясь задержать быстро идущего по/ /горной тропинке тысячника Миттэ. - Стой! Тебя же под трибунал за дезертирство/ /отдадут!/

/Тысячник не реагировал. Он вообще последние дни вел себя странно. Словно/ /что-то надломилось в старом вояке. Глаза его стали пустыми, а голос тихим и/ /невыразительным. Только иногда испуганно брызгал из его глаз дикий ужас, но/ /тут же все пропадало./

/Миттэ почти ничего не ел. Перестал заниматься воинами из своей тысячи. Он/ /все время проводил в скалах. Однажды Актар пошел за ним следом и видел, что/ /тысячник всякий раз, как удаляется на достаточное расстояние от лагеря,/ /начинает меняться. Он словно несколько уменьшался в росте, горбился, руки/ /бессильно свисали ниже колен, походка становилась неестественно тяжелой и/ /неуклюжей. Словно не воин уходил в горы, а обезьяноподобное существо.