Парень и его пес (другой перевод)   ::   Эллисон Харлан

Целилась усердно — аж глаза загорались, а язык изо рта высовывался. Стала наконец в эту шушеру попадать.

И прям-таки втянулась!

Когда я до нее добрался, Стелла-Джейн как раз цедилась в свою тощую мамашу. Отвесил девке хороший подзатыльник — промазала. Старуха только чуть подскочила и пошла дальше.

— А-а, козел! Из-за тебя промазала! — От такого вопля у меня мурашки по спине побежали.

Отобрал у нее “кoльт”. Зачем зря патроны расходовать?

Волоча телку за собой, я обогнул здание и перепрыгнул на крышу сарайчика. Велел Стелле-Джейн, чтобы тоже прыгала. Девчонка приссала. Тогда я рявкнул:

— Прыгай, сука! Это куда легче, чем шлепнуть свою старую мамашу! — Она встала на самый край и вцепилась в ограду. — Не ссы, — ободрил я. — Хотя трусы все одно не намочишь. На тебе их нет.

По-птичьи захихикав, телка прыгнула. Я ее поймал. Потом сползли к дверце сарая и на секунду выглянули посмотреть, где толпа. А там никого.

Тогда я ухватил Стеллу-Джейн за руку и потащил ее к южному окончанию Топеки. Там был ближайший выход, какой мне удалось обнаружить. Добрались за пятнадцать минут. Оба устали и запыхались.

Ну, вот она наконец.

Большая вентиляционная труба.

Я отбил ломиком крышку, и мы забрались внутрь. Наверх шли лесенки. Я это с самого начала знал. Ясное дело. Ремонт. Прочистка. Понятно, что нужны лесенки. Мы начали подниматься.

Долго поднимались. Очень долго.

Стелла-Джейн карабкалась сзади и, когда совсем уставала, спрашивала:

— Вик, Вик, ты меня любишь?

И я говорил, что да. Но не по-серьезу. А чтоб ей карабкаться было легче.

Х



Вылезли мы в миле от входа в спускач. Я отстрелил все болты с заклепками, и мы вылезли. Этим низушникам надо было сначала прикидывать член к носу. А уж потом и шутки шутить.

Ни хрена им не светило.

Стелла-Джейн совсем выдохлась. Я ее не винил. Но и ночевать под открытым небом тоже не хотелось. Здесь такое бывает, с чем и днем встретиться не захочешь. Дело шло к сумеркам.

Мы добрались до входа в спускач.

Клык ждал.

Ослаб страшно. Но ждал.

Я наклонился и приподнял его морду. Пес открыл глаза и тихо-тихо сказал:

— Привет.

Я улыбнулся. Блин, так рад был его видеть.

— Клык, мы вернулись. Вернулись.

Он попытался встать, но не смог. С ранами было совсем хреново.

— Ел чего-нибудь? — спросил я.

— Нет. Вчера поймал ящерицу… Или позавчера. Вик… очень жрать хочется.

Тут подошла и Стелла-Джейн. Клык ее заметил. И закрыл глаза.

— Вик, надо спешить, — сказала телка. — Пожалуйста. Они могут добраться по спускачу.

Я попробовал приподнять Клыка. Тяжелый, зараза.

— Слушай, Клык. Я сгоняю в город и раздобуду хавки. Я быстро. Ты подожди.

— Не ходи туда, Вик, — сказал пес. — После того как ты спустился, я там проверил. Урла дозналась, что мы не поджарились в том здании. Как, не знаю. Может, мутты чего вынюхали. Я тут послеживал. Они за нами не дернулись. И я их понимаю. Тебе, парень, и не снилось, каково тут ночью… ты еще не знаешь…

Он весь дрожал.

— Ничего, Клык. Ничего.

— Но в городе нас записали в падлы. Туда нам теперь хода нет. Надо еще куда-то линять.

Это все меняло. Вернуться в город мы не могли. А раз Клык в таком состоянии, не могли и двигаться дальше. И я знал — какой я ни крутой волкоход, без Клыка мне никуда. Тут, в округе, жрать нечего. А ему срочно нужна еда и медицинский уход. Приходилось что-то решать. И решать в темпе.

— Вик… — плачущим голосом завела Стелла-Джейн. Пойдем. С ним все будет в порядке. Надо спешить.

Я посмотрел на нее. Пристально. Солнце садилось.

Клык дрожал у меня на руках.

Стелла-Джейн надулась.

— Пойдем, Вик. Если любишь, пойдем.

А мне без Клыка было никуда. Точно. Ха! Если я ее люблю. И тогда, в бойлерной, еще спрашивала — знаешь, что такое любовь?

Костерок был хилый. Кодлам из предместий такой нипочем не засечь.