Полторгей, тс-с   ::   Федотов Сергей

Зинаида растаяла, выложила из сумки пакет с копчеными сигами, а для Кузьмича лично - бутылку коньяка, подарок сына. Мать наставила гулену на путь истинный, вернула в лоно семьи.

- К вечеру истоплю баньку, - пообещал муж. - Сходим, обновим.

Пар оказался легким. Словно молодожены, Антоновы уселись за стол, выпили, закусили да и завалились на пуховую перину. Зина вскоре заснула, а Семен не сумел глаз сомкнуть. В полночь под полом, постепенно набирая силу, забубнили голоса.

- Ну что же, честной народ, - провозгласил некто, пытаясь подражать выговору Семена Кузьмича, - выпьем за разрядку международной напряженности.

- И за дружбу между народами, - подхватил другой, похоже передразнивая Петра Изместнева.

- А что, брат Семен, - после стеклянного звона и характерного бульканья спросил лже-Петр, - признавайся - Зинка твоя шлюха или путана?

Антонов почувствовал, что жена проснулась и напряженно вслушивается в подпольный диалог. Заткнуть полторгеев у него не было ни малейшей возможности, иначе бы он, конечно...

- Шлюха, - уверенно ответил лже-Семен. - И путана тоже.

- Ну и молодец, - неизвестно кого одобрил подвальный Петр. - И моя половина - добрая сучка. Да ты не зевай, а полней наливай! Лей, не жалей, станет жизнь веселей. Ух, распрекрасно пошла! Как босыми ножками... А в морду не хочешь? - безо всякой связи спросил он.

- Хочу! - радостно отозвался Семенов подражатель. - Прямо в харю! С превеликим нашим удовольствием!

Полторгеи принялись обмениваться оплеухами. Шлепки напоминали бурные аплодисменты, переходящие в овацию, и сопровождались такой бранью, что даже видавшему виды шахтеру-хозяину захотелось заткнуть уши. А каково женщине слушать эту похабщину?

Умаявшись драться домовые решили сразиться в карты, но долго не могли договориться, что ставить на кон. Наконец ударили по рукам.

- Ставим Клавку!

- Хожу шеститкой.

- А мы ее семиткой.

- Тогда три вальта.

- Бью тузером.

- А я - козырем.

- А мы так и перетак! И выходишь ты - дурак! И не просто, а дурак с погонами. Подавай Клавку!

В ту же секунду из подвала полились женские визги.

- Ой, Сема, ох, хорошо! Да ты прямо кудесник! Продолжай, не кончай! И чем это ты так ловко трахаешь? Уй, умру!

Зинаида Ивановна, мрачно сопя, поднялась с кровати, прошлепала на кухню, приподняла крышку и сунула голову вниз.

- Заткнитесь! - рявкнула она и вдруг зарыдала. - Ой-ей-ей!

Испуганный муж бросился на выручку. В темноте ему показалось, что полторгеи вышибли супруге мозги, но щелкнув выключателем, понял - это всего-навсего гнилая картошка. Распоясавшиеся гуляки залимонили клубнем прямо в лоб хозяйке.

- Зина, успокойся, это картошка...

- Ну, Семен Кузьмич, - перебила жена, - вот, значит, чем ты без меня занимался!

Она забрала подушку и одеяло и ушла на диван в дальнюю комнату. Супруг не смыкал глаз до рассвета, а домовые распевали блатные песни и матерные частушки. Самая пристойная из них:

Моя милая на койке

сделала движение

то ли хочет перестройки,

то ли ускорения,

- оборвалась с криком первого петушка. С петухами поднялась и Зинаида Ивановна. Она повязала голову платком и ушла из дома, не сказав ни словечка. Годом раньше Семен предсказал бы, что отправилась в партком и шахтком, совсем недавно могла пожаловаться в райком, но сейчас-то кому? Ведь партия, как и обещала народу, вышла из окопов, а когда попыталась вернуться, там уже окопались так называемые демократы. Они опечатали райкомы, без которых коммунисты превратились в неформалов. А неформалам жалуются одни отщепенцы.

Все прояснилось, когда возле дома остановилось такси, а из него выбрались супруга и три казака - в папахах, штанах с лампасами и нагайками в руках. На груди одного висел Георгиевский крест.