Протоколы колдуна Стоменова   ::   Ценев Вит

Любая смерть – даже неприметной травинки на поляне – может сделать вас сильнее. Земля с могилы может дать вам еще пятьдесят лет жизни сверх меры, а может уничтожить в считанные минуты. Все зависит от того, умеете ли вы этим пользоваться. Ваш пистолет, Борислав, вы можете направить в лоб нашему трудолюбивому очкарику, или к своему собственному виску. Как видите, игрушка одна и та же, а результаты очень разные. Вы не отнеслись к моему пожеланию серьезно и принесли мне другую, ПУСТУЮ, землю (следователь явно вздрагивает) , и очень жаль – не ожесточайте сердца старика. Принесите, прошу повторно, я буду вам премного благодарен…

Магия Смерти – вот чему научил нас Никола. Те из нас, что выжили, осваивая эту науку – очень любят жить, как это ни странно, и живут более, чем кто-либо другой. Более не в смысле, что живут триста или пятьсот лет, это все глупости, а в смысле… Да что говорить, гляди на меня. Я близок к восьмидесяти годкам, а здоровей тебя многократно, а ведь тебе только тридцать девять (следователь вздрагивает) , последний раз я болел в 1916 году – и никогда больше. У меня здоровые глаза, я хорошо слышу, могу спать с женщиной, если захочу. Мы не участвуем в ваших войнах, не стремимся к власти и наживе, никому не насаждаем наши знания и опыт. Мне совершенно безразлично, слушаешь ты меня или нет, веришь ты мне или нет. Меня мало интересует, какого бога ты почитаешь и поклоняешься. Все боги одинаковы – им нечего дать на земле нашей, вот они и обещают жизнь небесную…

Каждый мой шаг пронизан исключительной ясностью, чистотой и радостью от всего того, что я делаю и чем я живу. Мой мир прозрачен, потому что я им управляю, я его создаю и растворяюсь в нем. Смерть далека от меня, и рядом она окажется только тогда, когда я сочту это нужным…

Следователь (вскакивая): – Стоменов, вы чего несете?! Хватит молоть чушь!! Академик чертов! От какой чистоты помыслов ты девчонку в кастрюле сварил, святой ты наш?!!

Стоменов (тихо): – Сядь, Борислав. Андрей Николаевич меня зовут, мы же уговорились, да? Хочешь узнать, зачем я это сделал? Узнаешь… Ты сиди да слушай, не перебивай старшого, а я говорить буду. Девку я убил, не отрекаюсь и не каюсь. Зачем убил – скажу, только не поймешь ты… Она – путь-дорожка моя, она меня скоро с собой заберет…

Следователь (стоя, наклоняясь, шепотом): – Никак, старый, руки на себя наложить собрался?

Стоменов: – Дурак. Говорю же, не поймешь, а чего тогда спрашиваешь? Никола сказал: «Готовься, ты уходишь».

Следователь (раздраженно): – Ага, и Никола ваш живехонек?

Стоменов: – А то как же!? Живее всех живых! (улыбается) . В Америке вашей, которую вы так люто ненавидите, поживает. (Следователь садится, делает мне знак, мол, продолжай писать). Сколько ему годков-то будет? Сейчас сочтем…

Было ему двадцать шесть, когда я народился, получается…

Следователь (перебивая): – Сто пять лет. Вы что, бессмертные, что ли?

Стоменов: – Сказок начитался, Борислав? Бессмертный один лишь Кащей, да и то смертен, стоит лишь до яйца его добраться. Каждому из нас свой срок велен.

Отец Николы в шестьдесят девятом ушел, в Казани. Марфа, не та, которая умерла, другая, сестра отца моего, в тридцать девятом, в Югославии. Все мы, Борислав, по всему миру разбросаны, все мы смертны, всем нам свой срок отпущен. Только вас смерть сама находит, а нам проводник нужен…

После того, как промолчал я сорок дней, Никола сказал: «Не ешь. Сперва – три дня и три ночи не ешь ничего, только пей воду студеную. Луна когда сменится полностью – снова не ешь девять дней и девять ночей. И опосля, когда две луны сменятся – не ешь сорок дней и сорок ночей». Голодовал я… Три дня было ничего, сдюжил, девять дней были самыми трудными, а сорок я перетерпел легко.