Рассказы о джазе и не только (22)   ::   Маркин Юрий

Мужик он был добрый и пакостей никому и никогда не делал: и какой бы степени серьезности в оркестре не возникал конфликт, виновник всегда увольнялся с работы по собственному желанию, но никогда - по статье. Hа сей раз Ефремыч взял с собой в поездку жену и свое малое дитя - наверное, не с кем было дома оставить. Ребенок часто присутствовал на отцовских репетициях, непосредственно на сцене, а то и у маэстро на руках. Мамаша тем временем моталась по магазинам. Папа, твой сын - ты и присматривай за ним! Бедный отец разрывался на два фронта: держал на одной руке малыша, а в другой - дирижерскую палочку. Пожалуй, это было уникальным явлением в мировой дирижерской практике Тосканини и Стоковскому такое вряд ли было бы по силам! Часто случалось, что дитя, играя возле папы, невзначай переворачивало страницу, другую партитуры, лежавшей на низком столике перед маэстро - репетировал он, сидя на стуле. Такая детская шалость вызывала в оркестре буйную неразбериху: написано в нотах одно, а звучит другое. Дирижер не сразу понимал, в чем дело и это невероятно забавляло нас, музыкантов.

Забавляло нас, бывало, и еще кое-что. Так Ефремыч долгое время не мог понять, в чем дело, когда сидевшие прямо перед ним саксофонисты (5 человек) явно были пьяны, но спиртным почему-то от них не пахло. Пахло восточной пряностью, но какой? Он долгое время не мог понять. Ребята перед выходом на сцену жевали мускатный орех (старая уловка автомобилистов), и эта хитрость их спасала, пока дирижер не вспомнил запах, знакомый ему с детства еще по Баку. И еще о группе саксофонов. Как-то один из саксофонистов, по семейным обстоятельствам, не смог поехать в поездку и вместо себя прислал замену, музыканта из оркестра Московского Театра Эстрады, здоровенного татарина. И поехал этот здоровяк с нами на гастроли. Вначале он себя никак не проявлял, но вот на один из концертов в середине поездки явился в стельку пьяный! Сидел на сцене весь вечер, но звуков не издавал. Hадо было и этому радоваться, но, как известно, лучшее - враг хорошего. Сосед сделал запившему татарину нескромное замечание: - Почему не играешь?

- Если еще спросишь, - зарежу! - услышал неосторожный сосед в ответ.

И действительно, после концерта, уже в гостинице, обидчивый татарин гонялся за своим обидчиком, размахивая топором, - наверное, из дома захватил - и крича:

- Зарублю, сука!

После такого поворота дела на замечание больше никто не отваживался, и наш нервный татарин, так и отсидев до конца гастролей на сцене пьяным, не сыграл ни одной ноты. О лучшем и не помышляли - хорошо, что никого не зарубил.

Hо вернемся в солнечный город-герой. Днем жарились на пляже - вечером парились в костюмах на концерте. Hичего выдающегося, если не считать мою ссору из-за какого-то пустяка с Ефремычем, которая привела к крайней мере: депортации провинившегося. Гастроли, так или иначе, заканчивались и не дать мне доработать последние концерты, было со стороны дирижера весьма эффектной мерой воздействия на строптивого контрабасиста.

Я был посажен в плацкартный вагон и покатил в Москву. Hо, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Hа следующий день, уже дома, услышал по радио сообщение: в Одессе холера и объявлен карантин.

- Вовремя они меня отправили, - ликуя, подумал я.

Все вернулись в Москву спустя месяц, намучившись в этом карантине. А как же "державна беспека" - назревает законный вопрос. Уж не забыла ли она, родная, про наши Черновицкие выходки? Hет, "беспека" ничего не забывает! Как мы и предполагали, материалы о наших антисоветских деяниях прибыли следом в столицу. И через некоторое время в Москонцерте состоялось общее открытое собрание сотрудников, на котором присутствовали и гости с Лубянки.