Риск   ::   Френсис Дик

– Я буду вспоминать о тебе, – сказал он, – всю ночь.

Он потянул на себя дверь, закрывая ее, и погасил свет.

Тело человека не создано для того, чтобы часами оставаться в одном положении. Даже во сне оно постоянно двигается. Суставы сгибаются и разгибаются, мускулы то напрягаются, то расслабляются.

Ни одно человеческое тело не приспособлено лежать так, как лежал я, с растянутыми и напружиненными до предела мышцами ног, живота, груди, плеч и рук. Уже через пять минут, пока все они еще толпились в комнате, напряжение стало совершенно невыносимым. Никому бы в голову не пришло сохранять подобное положение по собственной воле.

Когда они ушли, я попросту не мог представить, что меня ждет впереди.

Мое воображение засбоило. Оно отключилось. Что делать человеку, если он не в силах вынести что-то, но должен?

Самые смачные плевки медленно стекли с моего лица, но на коже осталось еще много липкой, вызывавшей зуд слюны. Я слепо смотрел в темноту широко открытыми глазами и мечтал оказаться дома, в собственной удобной постели, где еще несколько часов назад я и надеялся провести ночь.

Я осознал, что мне на удивление трудно дышать. Дыхание воспринимается многими как нечто само собой разумеющееся, но этот процесс вовсе не так прост, как кажется. Межреберные мышцы опускают и поднимают грудную клетку, позволяя воздуху свободно вливаться в легкие. Так сказать, не воздух, проникая внутрь, расширяет объем груди, но расширение объема груди открывает доступ воздуху. Если грудная клетка зафиксирована в одном положении, то возможности для нормальной работы мышц весьма ограничены. Мою шею, как удавка, теснили застегнутый воротник рубашки и галстук. Я могу задохнуться, мелькнула мысль.

Еще один орган, который дышит за вас, – это диафрагма, чудесная плотная мышечная перегородка между сердечно-легочной полостью и расположенными ниже кишками. Спасибо тебе. Господи, за диафрагму, подумал я. Да здравствует царство диафрагмы. Моя трудилась, выбиваясь из сил.

Вот было бы здорово, решил я, провести ночь в беспамятстве. Если бы я изучал йогу... освобождение духа из телесной оболочки. Но слишком поздно. Я вечно опаздывал. Неприятности застигали меня врасплох.

Острая боль в растянутых мышцах пронзила мои плечи. Иглы. Шпаги. Думай о чем-нибудь другом.

Яхты. Подумай о яхтах. Больших дорогих парусниках, построенных по самым высоким стандартам на лучших британских судоверфях, отплывающих из Британии к торговым агентам на Антибах и Антигуа.

Огромный плавучий капитал в легко реализуемой форме. Никакой обычной бюрократической волокиты с переводом крупных сумм денег за границу. Нечего беспокоиться о долларовой пошлине и прочих подобных препонах, установленных алчными правительствами. Нужно только вложить деньги в стекловолокно, снасти и паруса, и отплывай на них с приливом.

Служащий из "Голденуэйв" сказал мне, что у них никогда не было недостатка в заказах. Яхты, утверждал он, не устаревают, как аэропланы или машины. Вложите четверть миллиона в судно, и почти наверняка его стоимость возрастет спустя несколько лет. Продайте судно, положите деньги в банк, и але-гоп! – тихо, чисто и законно сработано.

Мои руки и ноги выражали неистовый протест. Мне не удавалось сдвинуть их больше чем на дюйм; я не мог предложить ноющим мышцам совсем никакой передышки. Я пришел к выводу, что это была поистине чудовищная месть. Какой смысл теперь вспоминать, что я сам потревожил Пависа и Онслоу с Глитбергом.

Ткните палкой гремучую змею и не удивляйтесь, если она вас укусит. Я собирался выяснять, не они ли похитили меня, а вместо того выяснил, что они сделали со всеми исчезнувшими деньгами.

Расплата за яхты. Главную опасность представляло упоминание о яхтах, а не о похищении.