Роман с английским   ::   Миллер Лариса

И тут раздался насмешливый голос мистера Вилоуби: "Russian girls know all the answers" ("Русские девушки знают ответы на все вопросы").

Однажды, раздавая буклеты посетителям выставки, я заметила на себе чей-то внимательный взгляд. Думая, что человек ждет буклета, подошла к нему и услышала отчетливый шепот: "Вас будут ждать в шесть пятнадцать на скамейке возле павильона". Не вполне осознав, что случилось, я поняла, что ослушаться нельзя, и ровно в шесть пятнадцать была в указанном месте.

К великому моему изумлению, на скамейке сидел Толя Агапов, наш недавний выпускник, с которым три года назад мы были вместе на целине. У меня отлегло от сердца: добродушный, широколицый, с ямочками на щеках, улыбчивый Толя вряд ли мог представлять опасность. Он и правда говорил со мной дружески и, как мне казалось, откровенно. Выяснилось, что Толя по распределению попал в КГБ и, сидя со мной на скамейке, выполнял свои прямые обязанности. Он расспрашивал меня о "моих" англичанах: о чем говорим, куда ходим. Когда я забыла упомянуть прогулку с Джефом на Ленинские горы, он мне о ней напомнил. "Раз ты и так все знаешь, зачем же спрашивать?" - удивилась я. "Затем, чтобы ты чувствовала ответственность, - без улыбки пояснил он. - А вообще будь осторожна. Это же такое дело... еще влипнешь", - понизив голос, доверительно сообщил Толя. Несколько лет спустя я узнала, что он сперва запил, а потом покончил с собой. Самоубийство никак не вязалось с его обликом. Видимо, работа в органах не вязалась с ним еще больше.

В день закрытия выставки меня вызвали в специальную комнату и велели написать отчет, то есть письменно изложить то, что я прежде рассказала Толе. "О великий могучий русский язык" - язык родного КГБ, ревниво оберегавшего меня от слишком активного общения по-английски. "О великий могучий", на который требовалось перевести незамысловатые английские диалоги. Подобный опыт сильно охладил мой пыл и поубавил желания общаться с англоязычными. И все же работа на выставке стала моей первой настоящей ВСТРЕЧЕЙ с английским. Я увидела, что на этом языке острят, грустят, сентиментальничают, заказывают еду в кафе, восторгаются балетом, рассказывают о семье и кошке. Причем вовсе не по тем скучным матрицам, что существовали в наших учебниках. И не на старомодном, хоть и красивом английском Диккенса и Голсуорси, которых мы штудировали на уроке. Существовал живой язык, и я с головой в него окунулась. Воспоминания об этом были столь яркими, что спустя восемь лет я, несмотря ни на что, снова согласилась поработать в Сокольниках. Мне позвонили и сказали, что срочно требуется переводчица на уже открывшуюся международную выставку. На следующий же день я была в знакомом парке и в знакомом павильоне. Но, как известно, нельзя дважды ступить в тот же поток. На сей раз моим хозяином, именно хозяином, оказался молодой высокий плечистый немец, живущий в Штатах и представляющий американскую фирму. Он встретил меня весьма сухо и, коротко ознакомив с экспонатами, сел читать газету. Каждое трудовое утро начиналось с того, что мой хозяин с брезгливым видом проводил пальцем по столу и аппаратуре и подносил пыльный палец к моим глазам. Убедившись, что я не собираюсь делать надлежащих выводов, наконец изрек: "Лариса, в ваши обязанности входит вытирать пыль, подметать и готовить кофе". Попроси он иначе, я бы, может, и согласилась, но этот тон... "Меня прислали сюда как переводчицу", - ответила я. "Кто прислал? КГБ? вскинулся он. - Одну убрали - проштрафилась, плохо доносила. Вместо нее прислали другую. Будете отрицать?" "Я и не знала, что пришла на чье-то место", - начала я, но поняла, что оправдываться бесполезно. А он продолжал, все больше распаляясь: "Скажете, в этих стенах нет микрофонов? Нам все объяснили, когда мы сюда ехали.