Сансара одного дня   ::   Максимов Виктор

---------------------------------------------

Максимов Виктор

Сансара одного дня



Виктор Максимов

Сансара одного дня

Явление первое

Нет! ...И тут я проснулся. Блин, так это же был только сон! Ффу, слава Богу, что это был только сон. Как там у Фрейда... Или у Пелевина... Пробел между сном и явью. Да, только этот пробел все ставит на свои места. Я закрываю глаза, но утренний привкус во рту окончательно вытягивает меня в бытие. Я дотягиваюсь рукой до занавески и тут же зажмуриваюсь. За окном солнце. За окном лето. Не люблю я лето. Да и нет вообще никакого лета. Это просто такой символ, к которому целый год стремятся скозь дожди, снега, опять дожди, а когда лето наконец наступает, ты судорожно пытаешься достойно провести каждый Божий день, пытаясь оправдать ожидания, ты нервничаешь, ты неистовствуешь, ты беснуешься, а дни проходят и проходят, как песок сквозь пальцы, и лето умирает, и тут ты осознаешь, что ты с самого начала знал, что лето умирает, но все судорожно оттягивал кончину. Лето это как женщина, такой же символ стремления... Солнце. Какое же оно яркое. Солнце тебя постоянно к чему-то обязывает. Каждый почему-то считает, что при таком солнце грех сидеть дома, нужно срочно придумать себе какой-то повод для передвижения по плоскости. Солнце обычно гонит тебя на пляж, где ты менее защищен от его власти, где чумазые детеныши бегают в обнаженном виде, где проступающие выпуклости раздражают своей неприступностью, где какие-то идиоты делают вид, что играют в волейбол, а на самом деле всякий раз попадают мячом в тебя. Можно конечно попить с друзьями пива на природе. Хмм, предлагаю упростить этот уравнение в расстоянии и в количестве слагаемых. Я протягиваю руку к столику, где сквозь дебри хлама проступают зеленые шеи бутылок. Пусто. И тут пусто. Это плохо. В голове тоже пусто. Но это было бы поправимо. Я встаю с постели и иду в туалет. Я останавливаюсь у унитаза. Слышен звук струящейся воды. Я смотрю прямо перед собой на стену. Там висят часы. Вообще-то там всегда висела дыра, но потом моя мама, великий эстет, закамуфлировала ее часами. Так у меня одновременно появилась возможность иметь хоть какое-то представление о времени. Потом часы сломались. Минутная стрелка остановилась на цифре пять и умерла. Так всегда неполадки в пространстве заменяются неполадками во времени. Я открываю кран. Слышен звук струящейся воды. Я выдавливаю на зубную щетку немного белой слизи из тюбика и отправляю все это в рот. Как всегда я повреждаю десну у левого клыка, и эпилептическая пена у меня во рту окрашивается в розовый цвет с красными прожилками. - Ыыы...ггыыы...-мычу я, разжав челюсти и выпучив в глаза. Пена вываливается изо рта и падает в раковину. Я с сомнением разглядываю в зеркале свою физиономию. Мне всегда почему-то кажется, что я выгляжу как-то ненастояще. Я иду на кухню, набираю воды в электрочайник и включаю оный. Несколько секунд я прислушиваюсь к эволюциям, происходящим внутри его, затем мне становится скучно и я выглядываю в окно. Солнце не скупится. Тепло прокалывает насквозь мою кожу. Осколки стекла на асфальте сверкают как бриллианты. Наверное, сейчас где-то в болотной заводи испаряется гнилая вода, обнажая на черном песке слизистый ил с белой каймой. И вонь... Деревья такие банально зеленые. Как... Как Христос. Каждый листик похож на Христа. Сейчас они дрожат от теплого ветра, но они знают, что придет осень и они пожелтеют. Они ждут своего падения. Потом к деревьям подходят дворники Пилаты и трусят их ветви, и листья падают на жухлую траву. Они сгребают их в кучи и зажигают костер, который горит обычно не менее двух тысяч лет. Потом снова приходит лето, и деревья опять зеленеют. А пока стоит осень. Дует северный ветер и накрапывает дождь.