Злые песни Гиёма дю Вентре   ::   Вейнерт Юрий

Один лишь яд, тревожный яд сомненья В восторженность твою я влить могу...

Чего ж ты ждешь? Ужель, чтоб я растаял В огне любви, как в тигле тает сталь? Скорей застынет влага золотая И раздробит души твоей хрусталь...

Что ж за магнит друг к другу нас влечет? С чем нас сравнить? Шампанское - и лед?

83. Рассуждения слуги.

У всякого свои предубежденья! Вас злит лорнет, месье, иных - сабо, А, скажем, господина моего Все, что к рогам имеет отношенье.

На днях он выбил изобилья рог Из рук фарфоровой богини счастья. Над Зодиаком, к счастью, он не властен А то бы сбил созвездье Козерог!

Шарахается прочь рогатый скот, Когда навстречу стаду он идет, И прячет свой рожок пастух, бледнея...

Месье, кладите шляпу на кровать: Рога в передней велено убрать. Ох, мне уж эти узы Гименея!

87. Под знаком Кадуцея.

Мир начался с торговли: дед Адам За яблоко расстался с райским садом. Христос был продан выгодней куда За тридцать серебром, с доставкой на дом.

С тех пор торгуют все по мере сил: Попы, юристы, сводники, маркизы... А Клеопатре головой платил За ночь любовник - вот дороговизна!

С Наваррским закупили как-то мы Париж, Марго и десять лет тюрьмы Всего лишь за обедню - просто чудо!

...А в наши дни потерян всякий стыд: За тридцать су всю Францию сулит Испанцам некий Генрих Гиз, иуда!

88. В таверне.

Агриппе д'Обинье

Хозяйка раскраснелась у огня. Гасконец тощий, отрезвев от злости (Он проиграл и плащ, и шпагу в кости), Кричит: "До нитки обобрал меня!"

Трудясь над жирным крылышком индюшки, Вздыхает, пОтом исходя, монах: "Святой Мартин! Опять ни капли в кружке! Sic transit... Эй, хозяюшка, - вина!"

Жонглер бродячий бьет мартышку спьяна. О чем-то врет раскрывшим рот крестьянам Ландскнехт в камзоле четырех мастей...

Так жизнь течет. Все словно ждут свершенья По воле рока, по вождей веленью, По прихоти игральных ли костей...

90. Шестое чувство.

В шальной калейдоскоп фортуны-шлюхи Весь я не погружался ни на миг: Я видел все, я слышал, щупал, нюхал, Я пробовал от скуки на язык

Все вскользь... Увы, казалось: только снится Мирских делишек пестрый карнавал! Я лишь Свободы робкие зарницы Шестым чутьем угадывал, искал...

Пять чувств оставил миру Аристотель. Прощупал мир я вдоль и поперек, И чувства все порастрепал в лохмотья Свободы отыскать нигде не смог.

Пять чувств кормил всю жизнь я до отвала, Шестое чувство - вечно голодало.

91. Бывшему другу.

Я был тебе как пилигриму - посох, Как бунтарю - оружие в бою: Припомни, как связал я жизнь свою С твоей, король-солдат, король-философ!

Как спали вместе на земле сырой, Одним плащом истрепанным укрыты... А помнишь, как - с гитарой под полой Мы пробирались к окнам Маргариты?

Я был оруженосцем, другом, тенью... Теперь ты стал французским королем. Боюсь я, скучно будет нам вдвоем! Зачем тебе Гийом? Для развлеченья?

Довольно! Льстить и врать, как сивый мерин, И быть твоим шутом - я не намерен.

94. Anno Domini MDC (в год 1600).

Часы бьют полночь... Через миг умрет Последний день шестнадцатого века. - Вина! Твое здоровье, время-лекарь! Что принесет нам Новый век и год?

Настанет мир. Подешевеет соль. Жак перестанет в суп плевать соседу. Обещанную курицу к обеду, Расщедрясь, даст нам скупердяй-король.

Придворным дамам скинут лет по двадцать. Дозволит Ватикан Земле вращаться, Наука вообще шагнет вперед.

Меня за скептицизм накажут плетью, И много прочих радостей нас ждет. Все это будет!.. Но в каком столетье?

95. За что меня любили.

Когда стоишь одной ногой в могиле, Ты вправе знать: за что тебя любили?

Меня любила мать за послушанье, За ловкость рук - учитель фехтованья, Феб-Аполлон - за стихотворный пыл.

За томный взор меня любили прачки, Марго - за вкус, а судьи - за подачки. Народ за злой язык меня любил.