История коррупции в России (том 2)   ::   Кузовков Юрий Владимирович

Эти действия России теперь уже и на территории Кореи, которую Япония считала чуть ли не своей исконной территорией, переполнили чашу терпения последней. Незадолго до этого (в 1901 г.) японцы послали своего влиятельного представителя (бывшего премьер-министра страны маркиза Ито) в С-Петербург для переговоров с царем и русским правительством о разделе сфер влияния на Дальнем Востоке. России предлагалось отказаться от экспансии в Корею, а взамен она могла свободно действовать во всей Манчжурии. Но в Петербурге японцы получили отказ. Николай II проигнорировал мнение своего военного министра Куропаткина, умолявшего его не трогать Корею и отдать ее японцам, подписав с ними мирный договор. Последний мотивировал это крайней удаленностью Манчжурии от основной территории России и невозможностью концентрации там большой армии, что полностью оголило бы европейскую часть страны, оставив ее без всякой защиты. Эта удаленность и отсутствие еще регулярного железнодорожного сообщения с «большой землей» (то самое «узкое место» на Байкале) сыграют роковую роль в последующих событиях русско-японской войны. Но тогда никто в окружении царя не поддержал военного министра. А Николай II пребывал в такой эйфории от блестяще развивавшейся русской экспансии в Восточной Азии, которая могла его возвести в разряд «великих царей», что он не придал ни японскому визиту, ни мольбам военного министра никакого значения.

Эйфория молодого царя, надо полагать, усиливалась еще потому, что в Манчжурии и Корее он занялся довольно новым и необычным для последних Романовых видом деятельности. Он основал там личное наместничество или, говоря проще, свою личную вотчину (собственный «бизнес»). Ведущую роль в этом предприятии играли адмирал Алексеев, а также некто Безобразов, который из отставного кавалергарда благодаря расположению Николая II превратился в крупного вельможу и начал играть важную роль в дальневосточных делах. Он и сам успевал там «прокручивать» крупные деньги, извлекая из царской вотчины большие личные барыши. Как пишет А.Солженицын, «Государь сделал его своим личным разведчиком и уполномоченным на Востоке, возвел в статс-секретари и дал сноситься с собою отдельным шифром, минуя нерешительных министров… Безобразов, ознакомясь с секретными материалами Генерального штаба, решил вопреки неуклюжему военному министру, что нам не следует укрепляться на западной границе, но все средства бросить для восточного развития. К тому же, как объяснил он, наши экономические предприятия в Корее, лесная концессия, быстро начнут приносить фантастические барыши, и Восток окупит сам себя. (Пока что он взял кредит в 2 миллиона.) Его энергия воодушевляла Николая! Безобразов повсюду на Востоке в окружении своей свиты распоряжался, не считаясь ни с русскими министрами, ни с обязательствами русских дипломатов, ни с ничтожным китайским правительством. Он действовал сам от себя… Николай не мог нарадоваться своему выбору и как он сам ловко отделался от опеки министров… он пустил в почетную полуотставку Витте… Теперь Государь осуществил свою идею: полностью выделить дальневосточные дела из русских, учредил особое наместничество адмирала Алексеева – исключив весь Дальний Восток из ведения всех министерств, отдав адмиралу и командование войсками, и управление краем, и всю дипломатию с Китаем и Японией…» ([115] с.258-259).

Несмотря на некоторую гротескность приведенного описания, оно по сути верно отражает политику России в Восточной Азии на рубеже XIX-XX вв. Как и до этого в Средней Азии, ведущим стимулом предпринятой попытки колонизации Манчжурии и Кореи была нажива, причем преимущественно личная нажива крупных вельмож и, по-видимому, самого царя.