Нечаянная Радость   ::   Могилевцев Сергей

Ища хоть какую-то зацепку, но теперь, когда вы отказываетесь от собственного счастья, я даже и не знаю, с чем мне идти к начальству!

- Я не отказываюсь от своего счастья, – постарался успокоить он следователя, – я просто говорю, что у меня, возможно, были моменты нечаянной радости, как и у многих других, и навряд-ли это можно назвать счастьем. Скажите, а что, мое положение действительно такое серьезное?

- Более чем, – рявкнул неожиданно следователь, и даже стукнул кулаком по столу, – более чем! Если говорить честно, то оно вообще безнадежно, и ваше запирательство в данном случае только лишь отягощает вашу вину!

- Вы хотите, чтобы я вам врал?

- Нет-нет, – сразу же смягчился следователь, – мне врать не надо. Я ведь не такой, как другие, не ломаю пальцы, и не грожусь изнасиловать ваших родственников: прямо здесь, в тюремной камере, на ваших глазах. Другие сплошь и рядом грозятся, а я пытаюсь работать гуманно, хоть вы и не знаете, чего мне это стоит!

- Я знаю, – ответил он следователю, – я ведь писатель.

- Да ничего вы вообще не знаете, и не понимаете в жизни, – презрительно скривился следователь, изучающее глядя на него сверху вниз, – ничего вы вообще не знаете и не понимаете в жизни, хоть и тщитесь доказать нам какую-то истину. Вы думаете, я не читал всех ваших дешевых книжек, в том числе и ту, что вы увидели в газетном киоске? Да читал я их всех, как облупленных, в том числе и ваши самиздатовские творения, от первой страницы и до последней, и знаю обо всем, что вы думаете!

- Приятно встретить в этих стенах своего читателя.

- Не ерничайте, пожалуйста, – скривил губы следователь, – не ерничайте, прошу вас! И не переходите, прошу вас, рамок приличия! Все же здесь я следователь, а не вы, и именно я волен решать, когда вам можно отвечать, а когда нельзя!

- Простите меня, – ответил он, – я сказал не подумав, прошу не записывать это в протокол.

- Да я вообще не веду никаких протоколов, – опять почему-то засуетился и закричал на него следователь. – Вы что, видели здесь какие-нибудь протоколы, или стенографистку, которая бы делала соответствующие записи? Я с вами беседую о душе и о счастье, будь оно трижды неладно, а вы мне намекаете на протоколы! Вы видели где-нибудь, чтобы в протоколах писали о счастье?

- Нет, честно признаться, не видел!

- Вот то-то и оно, что не видели, – устало опустился на стул следователь, – а раз не видели, то и не надо говорить! А вообще-то, если честно, то я чертовски устал от такого метода допроса. Не мой это метод: говорить о счастье и о душе, но начальство, признаюсь уж, попросило проявить к вам особую гуманность, поскольку вы писатель, и поговорить именно об этих предметах. А поэтому, если не возражаете, давайте продолжим!

- Я всегда к вашим услугам!

- Вот и хорошо. Итак, напрягитесь, пожалуйста, и вспомните еще о двух или трех счастливых моментах из вашей жизни.

- О моментах нечаянной радости?

- Да, о моментах нечаянной радости, хотя меня попросили поговорить с вами не о них, а о счастье!

- Что поделать, я, видимо, не очень счастливый человек! Итак, о моментах. Ну что же, пожалуйста, вот вам один, и тоже, кстати, связанный с литературой.

- Что-то многое у вас в жизни связано с литературой, – недовольно скривился следователь.

- Что поделаешь, я литератор, и это моя жизнь. Большая ее часть, по крайней мере. Итак, вот вам еще один случай: однажды в Ростове Великом, куда я попал после целого ряда передряг и неудач, можно даже сказать, трагичных событий в моей жизни, я шел бесцельно по городу, любуясь великолепием куполов и церквей, и слушая перезвон колоколов, который успокаивал меня и вселял хоть какую-то надежду.

- Вас успокаивает перезвон колоколов?

- Не только меня, но и многих людей, особенно верующих.