Бомбар-1   ::   Геращенко Антон

Корабль будто пришпорили, встряхнули, все части его дико взвизгнули, в аппарате что-то завыло, повышаясь до беспредельной тонкости, так, что уже вроде бы ничего и не слышалось, но вой ощущался в голове острой болью.

Командир корабля силился закричать второму пилоту и не мог. Ни язык, ни губы не подчинялись ему. Сердце замерло, дыхание отключилось, Кольку вдавило в стенку кабины. Он ужо не мог пошевелиться и лишь видел, как на экране проспект и дома, весь Красный город-сад превращаются в расплывающееся облако.

Исчез город!

На минуту в степи показалось солнце, но и оно вдруг поехало по небу... Да не с востока на запад, а наоборот - с запада на восток, ускоряя и ускоряя свой бег!.. Теперь их уже было не одно, а десятки, сотни, тысячи солнц! Они слились, как спицы в колесе, в сплошной желтый полукруг, то возвышаясь над горизонтом - в кабине становилось жарко, то снижаясь - и тогда экипаж охватывало стужей.

Чудовищная сила подхватила мальчишек и понесла сквозь годы.

АВАРИЯ

Кургузую, крылатую машину с курносой кабиной, словно ястреба косым ветром, перебросило через Дон.

Колька и Сашка, ни живы ни мертвы, сидели, вцепившись руками в рогатые, как в самолете, штурвалы.

В щелях кабины свистело, за бортом гудел ветер. Упругие струи воздуха подхватывали "Бомбар-1" под крылья, стремились перевернуть. Экипаж с трудом удерживал корабль в горизонтальном положении.

Кольку и Сашку то возносило ветром, то неудержимо увлекало вниз.

Череа боковые окна и на экране видна была степь. Земля разделялась лесополосами на огромные квадраты, в которых грузовики и тракторы тянули за собой хвосты из поднятой пыли - это были колхозные поля. Вскоре они начали дробиться на узкие полоски, исчезли лесополосы, машины...

Степь теперь исполосовывалась узкими делянками вкривь, вкось, словно ее исхлестали нагайками.

"Это мы в дореволюционное время залетели!"-едва успели подумать мальчишки, как в аппарате вновь завыло, уши им заложило болью, и они увидели, что степь с делянками вдруг начала запрокидываться в небо, наваливаться на корабль.

Узенькой ленточкой вилась к небу голубая речка под ува-листой кручей, за речкой - заросли камыша, блестящие зеркала озер и лиманов...

Это были родные места Гаврилы Охримовича и деда Гриши. Корабль теперь несло будто по мелкой и частой зыби. Зыбь увеличивалась. Экипаж швыряло в тесной кабине из стороны в сторону, цепляло рубашками о рычаги, и рубашки обвисли клочьями. Неожиданно мальчишек подняло высоко, бросило вниз, подняло еще выше и вновь бросило - раз! другой! третий!

Экран погас, раздался оглушительный треск. Кабина заполнилась дымом горящей резины, густой копотью.

Задыхаясь, Колька и Сашка стали открывать дверцы. Захлебнулись свежим воздухом. Кашляя и отплевываясь, вывалились из кабины на траву. Отдышавшись, на четвереньках сошлись у носа корабля, уселись у кабины под оранжевым солнцем.

Черные, как трубочисты, со всклокоченными волосами, в изорванных и грязных рубахах, с синяками и шишками, они ошалело озирались вокруг и никак не могли прийти в себя.

Вокруг колыхались ромашки, стояли высокие, опутанные горошком травы, нераспаханная степь. Звенели жаворонки в прозрачном небе, сердито урчали в цветах неповоротливые шмели.

Справа возвышался курган с голой глинистой лысиной, Густой высохший бурьян рос на его склонах, а за курганом зеленели до самого горизонта заросли камыша, плавни...

Оглянувшись, мальчишки увидели, что солнце едва поднялось над частоколом из пирамидальных тополей, за которым поблескивал богатырским шлемом церковный купол.

Колька и Сашка смотрели на курган и хутор. В головах у командира корабля и второго пилота - пусто, звонко, соображали они с трудом. "Это хутор... Тот самый... Где же гражданская война?.."

Никаких признаков войны они не находили. Не горели хаты, не слышалось гула снарядов, треска пулеметных очередей...