Братец Иванушка (в сокращении)   ::   Крупин Владимир

- Ну немножко, ну самый маленький разик. Давай: ты кошка, а я мышка.

- Я - кошка.

- Ой, боюсь-боюсь! А теперь ты - лев, а я - обезьяна.

- Я - львица.

- Ой, боюсь-боюсь! А теперь ты - слон, а я - тигр.

- Я - слон!

- Ой, боюсь-боюсь! А теперь ты - ракета, а я - самолет.

- Миленький Ванечка, спи. Спи, братец Иванушка. Мне еще надо к сестрице Аленушке.

- Ты ее больше любишь.

- Я вас всех люблю, - говорит мама, - но Леночка маленькая.

Перед самым сном на минуточку к кроватке заглядывает папа, и они говорят о том, что быстрее едет: мотоцикл или машина? Конечно, мотоцикл!

И Коля, выключив телевизор, щелкает Ваню по лбу. Но совсем не больно. Он хороший, Коля, он сильнее Саньки.

И Ваня засыпает. И уже не слышит, как дедушка поправляет ему подушку, как бабушка подтыкает одеяльце.

Луна потихоньку светит на белый снег и в окно. Она тоже хорошая.

Баня

Суббота. Холодно. Дедушка топит баню. Баня маленькая и старая. Но дров просит много. Дрова в баню идут березовые. Они жаркие. Дым от них густого молочного цвета. Его так много, что он не успевает выйти в трубу, и дедушка распахивает дверь. Ване жалко тепла, но дедушка объясняет, что самый жар не в огне, а в углях и накаленных камнях. Печка в бане сложена из речных камней и называется каменка. Дедушка объясняет, что бане скоро сто лет и что он свой век доживет с баней.

- А они как хотят, - говорит он.

Близится вечер. Над поселком встает полная красивая луна. Дедушка собирается в баню. Бабушка наказывает, чтоб он не мучил ребенка. Коля уже слазил на чердак за веником, но в баню не идет, он моется в ванной.

- Может, и ты не пойдешь? - спрашивает бабушка Ваню.

- Дело его, - говорит дедушка, но видно, что очень рад, когда Ваня молча одевается.

И вот они на улице. Морозит. Дедушка сажает Ваню в санки, кладет ему на колени сумку с бельем и веником; Ваня едет в санках и смотрит, как луна вместе с ними идет над лесом, как санки убегают от своего блестящего следа.

В предбаннике разделись. В саму баню дверь примерзла, и дедушка ударил ее пяткой. Вошли, зажгли свет.

- Привыкай, - сказал дедушка и стал в большом тазу кипятком заваривать веник. Сразу запахло лесом.

Ваня привык к жаре и хотел мыться, но дедушка не велел мочить голову, зачерпнул ковшом воды и выплеснул на каменку. Так рвануло, что отодрало снова примерзшую дверь. Дедушка придержал ее и снова поддал. С потолка закапали холодные капли. Уши у Вани загорелись от жара. Ваня присел, а дедушка полез на полок.

- Ну-ка, ну-ка, солдат, не гнись под огнем, иди на передовую! - позвал дедушка.

Как ни страшно Ване, а виду не подал, тоже полез наверх. Дедушка, жалеючи, немного похлестал его и отправил вниз, а сам принялся бить себя по спине, по бокам, по груди.

Когда Ваня вымылся, то подумал, что сейчас дедушка окатит его и отправит одеваться, но, оказывается, дедушка еще только-только начал париться, и Ване бросать дедушку никак нельзя - он нужен старому солдату.

Дедушка так поддавал на каменку, она так взрывалась, что баню только чудом не разносило по бревнышку. А Ванина работа была такая: зачерпывать ковшом воду из бочки у дверей и лить ее дедушке на голову. Вверх - вниз, вверх - вниз. Ваня так разогрелся, что и на себя плескал воду, чтоб охладиться. А когда дедушка кричал: "Отдохни!", а сам поддавал на каменку, то Ваня подползал к дверям и утыкался лбом в обледеневший пол. Лед под головой таял.

Долго парились. Даже луна сдвинулась, это Ваня заметил, когда оделись и вышли. Дедушка старался посильнее закутать Ваню, а Ване хотелось бежать по морозу в одной рубашке, вот уж напарился! Зато и чаю они выпили за ужином! Дедушка хвалил Ваню за выносливость. Ваня сидел гордый и, конечно, не сознавался, что еще немного - и он бы просил пощады.