Добывайки   ::   Нортон Мэри

Они не рассказывали ей о миссис Драйвер или Крэмпфирле. И уж словечком не обмолвились о кошках.

— В доме и не было кошки, — напомнила ему Хомили, — пока они не «увидели» Хендрири.

— Но потом-то она была, — сказал Под. — Детям нужно все говорить, так я считаю, не то они сами начинают разузнавать что к чему.

— Под, — сердито промолвила Хомили, — мы ведь тоже ничего не рас­сказывали Арриэтте.

— Ну, она многое знает, — тревожно ответил Под. — У нас же есть ре­шетка в садик.

— Она не знает об Эглтине. Она не знает, что значит, когда тебя «увидят».

— Ну что ж, когда-нибудь расскажем ей. Мы ведь всегда собирались это сделать. К чему спешить?

Хомили поднялась с места.

— Под, — произнесла она. — Мы расскажем ей все сегодня.



Глава пятая

Арриэтта не спала. Она лежала под своим вязаным одеялом, уставившись в потолок. Это был очень интересный потолок. Отец смастерил для Арриэтты спальню из двух коробок из-под сигар, и на потолке были нарисованы прекрасные дамы в развевающихся газовых платьях, которые дули в трубы, на фоне ярко-голубого неба. Внизу зеленели перистые пальмы и крошечные белые домики стояли вокруг площади… Это была великолеп­ная картина, особенно когда горела свеча, но сегодня Арриэтта глядела на нее, не видя. Стенки коробки из-под сигар не очень толсты, и Арриэтта, слышала родительские голоса, то поднимавшиеся чуть не до крика, то падавшие до шепота. Она слышала свое имя, слышала, как Хомили вос­кликнула: «Орехи и ягоды — вот вся их еда!» — а спустя немного — встревоженный вопрос: «Что же нам делать?!».

Когда Хомили подошла к ее кровати, Арриэтта послушно закуталась в одеяло и пошлепала босиком в теплую кухню. Она села на низкую ска­меечку и, обхватив колени руками, поглядела сперва на отца, затем на мать. Хомили подошла к ней и, опустившись на колени, обняла худень­кие плечи.

— Арриэтта, — торжественно начала она, — ты знаешь о том, что там, наверху?

— О чем — о том? — спросила Арриэтта.

— Ты знаешь о двух великанах?

— Да, — сказала Арриэтта. — Старая тетя Софи и миссис Драйвер.

— Верно, — сказала Хомили. — И Крэмпфирл в саду. — Она положи­ла загрубевшую от работы ладонь на стиснутые руки Арриэтты. — Ты знаешь о дяде Хендрири?

Арриэтта задумалась.

— Он уехал на край света, — сказала она.

— Переселился, — поправила ее Хомили, — на другую квартиру. С тетей Люпи и детьми. В барсучью нору… дыру в склоне, где растет боярышник. А почему он это сделал, как ты думаешь?

— О! — воскликнула Арриэтта, и лицо ее просияло. — Чтобы быть на воздухе… лежать на солнышке… бегать по траве… качаться на ветках, как птицы… высасывать из цветов мед…

— Глупости, Арриэтта, — сердито вскричала Хомили, — это дурные привычки! И у твоего дяди Хендрири ревматизм. Он переселился, — про­должала она, делая ударение на этом слове, — потому что его «увидели».

— О!.. — воскликнула Арриэтта.

— Его «видела» двадцать третьего апреля тысяча восемьсот девяносто второго года Роза Пикхэтчет в гостиной, на полочке над камином. Надо же было выбрать такое место! — добавила вдруг Хомили удивленно, словно говоря сама с собой.

— О!.. — опять воскликнула Арриэтта.

— Я никогда ни от кого не слышала, никто не счел нужным мне со­общить, почему он вообще туда забрался. Все, что там стоит, говорит твой отец, видно с пола или с ручек бюро, если стать боком и держаться за ключ. Так отец и поступает, если заходит в гостиную.

— Говорили, он полез за пилюлями от печени, — сказал Под.

— Что ты имеешь в виду? — удивленно воскликнула Хомили.

— Пилюлями от печени для Люпи, — устало объяснил Под. — Кто-то пустил слух, — продолжал он, — что на каминной полке в гостиной лежат пилюли от печени…

— Вот как? — задумчиво проговорила Хомили. Я никогда об этом не слышала.