Еловые дрова и мороженые маслята (Рассказы и повести)   ::   Онегов Анатолий

Сколько пользы приносит скворец, сколько вылавливает он разных насекомых! А что воробей? Да я и не слыхал раньше, чтобы воробей ловил разных жучков и гусениц. Чаще приходилось слышать только жалобы на воробьев - то вишню в саду поклюют, то просо пообобьют на огороде. Вот поэтому от воробьев и ставят по садам и огородам пугала-страшилища, одно страшней другого. Ну а о какой уж пользе от воробьев может идти речь? Вред от них один, и только.

Видел я воробьев и в деревне, и в городе. И в городе не слыхал я о воробьях ничего хорошего. Правда, и жалоб на них здесь почти не было: не было в городе садов, не было в городе огородов.

Так бы и оставались для меня серые, чумазые воробьи бестолковым племенем нахлебников и разбойников, если бы не пришлось мне однажды пожить с этими самыми воробьями бок о бок целых два года. Да и здесь, наверное, не стал бы я слишком внимательно приглядываться к воробьям, если бы не одно обстоятельство.

Поселился я в доме на самом краю деревни. Рядом не было ни кустика, ни кучки бурьяна, вокруг лишь вода и болотистый луг... Поселился я в доме и очень скоро заметил, что чего-то моему дому не хватает, чего-то недостает. Долго я ловил себя на этой мысли, долго не мог понять, в чем дело, пока не догадался, что недостает моему дому самых обыкновенных воробьев.

Воробьи в деревне, конечно, водились, а вот ко мне почему-то заглядывали совсем редко. Налетят небольшой стайкой, рассядутся по коньку крыши, посидят, побегают взад и вперед по сухой дранке, которой покрыта крыша, слетят напоследок под самое окно, будто подразнят, а потом разом вспорхнут и, быстро-быстро трепеща коротенькими крылышками, унесутся обратно в деревню.

Почему не любили воробьи мой дом? Может, потому, что стоял он на отшибе и не было вокруг ничего, что могло понравиться птицам? А может быть, обходили воробьи своим воробьиным вниманием мой дом и потому, что давно здесь никто не жил, а раз не жил человек, то что делать на этом пустом месте порядочному воробью?..

Так и провел я все лето почти без воробьев. Но вот наступила осень, заявились ко мне под окно зяблики, заглянули стайками чижи и чечетки, а вместе с чижами и чечетками прилетели на разведку и воробьи.

Прилетели они на этот раз по-деловому, все осмотрели, везде побывали, отыскали мою кормушку и, пожалуй, остались довольны: были на кормушке и хлебные крошки, и просо, и семечки, и овес.

Кормушку воробьи очистили, посидели на заборе, потолковали о чем-то на своем языке и только к вечеру улетели обратно в деревню. А наутро снова всей деловитой стайкой пожаловали ко мне в гости. И снова их ждало угощение...

Шли дни, и теперь каждый день видел я воробьев. Как я хотел, чтобы они остались у меня ночевать, чтобы остались насовсем, поселились здесь и никуда не улетали! Но не тут-то было... Ночевать воробьи отправлялись все-таки в деревню, хотя весь день с восхода до захода солнца проводили возле моего дома.

Наступила зима. Но и она ничего не изменила. Воробьи по-прежнему помнили, где ждет их мое угощение, а позавтракав, пообедав и поужинав, покидали меня до следующего утра.

Зима подходила к концу. Длинней становились дни, и у стены дома на солнцепеке осел и покосился седой морозный сугроб. А потом над сугробом вспыхнула робким огоньком первая весенняя капель. Она налилась, потяжелела и маленьким солнышком мелькнула сверху вниз.

И почти тут же у меня под окном раздался громкий, задиристый воробьиный крик. А следом за этим три воробья взмыли к самой крыше, сбились в серый комок и, кувыркаясь и трепеща крыльями, свалились вниз на подтаявший сугроб.

Началась весна, начались воробьиные ссоры, и все ниже и ниже стала опускаться с угла крыши большая голубая сосулька. Тут-то я и заметил, что мои воробьи вроде бы никуда не стали улетать на ночь.