Формула первой любви   ::   Лубенец Светлана

Чересчур хорош. Сказочно даже. Прямо Ратмир из «Руслана и Людмилы». Пожалуй, девчонки перестанут нормально учиться… Она подошла к новому ученику и положила руку ему на плечо. Исмаилов нервно дернулся, сбросил ее руку и опалил огненным взглядом ярких глаз. Антонина Петровна в ответ также нервно дернулась и поняла, что ее ждут далеко не лучшие времена.

— Заходи, — сказала она, открыв дверь кабинета.

Исмаилов зашел в класс с независимым лицом и руками, сунутыми в карманы стильных черных штанов, названия которым Антонина Петровна не знала.

9-й «А» с интересом следил за учительницей и Сеймуром. По порозовевшим девчоночьим лицам и блестящим глазам, по настороженно прищуренным — мальчишеским классная руководительница поняла, что все уже были в курсе перевода Исмаилова и ждали их прихода.

— Вот, — Антонина Петровна кивнула на бомбу замедленного действия, уже не решаясь положить ему руку на плечо, — в нашем классе теперь будет учиться Сеймур Исмаилов.

— Да ну?! — не утерпел Румянцев. — А он таблицу умножения-то хоть знает?

Класс весело хохотнул.

— Шестью восемь — сорок восемь, шестью шесть — тридцать шесть, — процедил сквозь зубы Исмаилов и смерил его презрительным взглядом.

— Молодец! — похвалил Румянцев, совершенно не прореагировав на выразительный взгляд Сеймура. — Жаль, забыл, что пятью пять — двадцать пять!

— А я тебя проверял, — не остался в долгу Исмаилов.

— Хватит заниматься ерундой! Не в детском саду! — раздраженно прервала их классная руководительница и подумала, что, скорее всего, теперь постоянно будет находиться в подобном состоянии раздражения. — Садись, Сеймур, к Люде Павловой. Видишь, на предпоследней парте свободное место!

Исмаилов, ни на кого не глядя, прошел между рядами и шлепнулся рядом с Людой — и та увидела, как абсолютно все девчонки обернулись назад и посмотрели на нее завистливыми взглядами.

Люда скосила глаза на Сеймура. Его профиль был таким точеным, хоть на монетах чекань. Ей почему-то вдруг сделалось холодно. Она поежилась, отвернулась от него, записала на полях тетради в клетку число и уставилась на доску, где Антонина уже чертила систему координат.

Все уроки Сеймур Исмаилов молчал. Люда видела, что на математике с физикой он не успевает за классом. Его щеки покрывались бордовым румянцем, а к вискам липли тонкие прядки волос. Он покусывал яркие губы, раздувал красиво вырезанные ноздри, но все-таки не успевал. Люда видела оборванные примеры, недостроенные графики, и ей было его очень жаль.

На переменах девчонки 9-го «А» старались кучковаться рядом с Исмаиловым, который не замечал их или делал вид, что не замечает. В конце концов местная красавица Арина Дробышева не выдержала и обратилась к нему:

— Ну, и как тебе, Сеймур, в нашем классе?

— Никак! — отбрил ее Исмаилов.

Арина решила не обижаться и продолжила:

— А почему тебя к нам перевели?

— А чтоб тебе было о чем поговорить, — бросил ей он и вышел из класса.

— Подумаешь, какая важная птица! Нацмен! — крикнула ему вслед Арина.

Ответом ей был такой испепеляющий взгляд, что она очень пожалела о последнем вырвавшемся у нее слове.

— Ты, Аринка, язычок-то попридержала бы! — посоветовала ей Надя Власова. — Восточные люди — они горячие!

— Да какой он восточный? Полукровка! Метис! У него мамаша русская, а отец то ли кореец, то ли китаец, а может, вообще какой-нибудь из наших… бывших… Киргиз или казах.

— Это не имеет значения, — покачала головой Надя. — Честно говоря, я таких красивых людей вообще еще не встречала.

— Можно подумать, что ты очень много повидала за свою многотрудную пятнадцатилетнюю жизнь, — усмехнулась Дробышева.