Ивы зимой   ::   Хорвуд Уильям

«Он раздумает возвращаться ко мне, как только познает прелести речной жизни», — думал Крот.

Но Племянник вернулся.

— Отправлю-ка я его к Тоуду, — решил Крот. — Роскошь, комфорт и изящество Тоуд-Холла заставят его забыть о моей жалкой лачуге.

Но не прошло и недели, как Племянник вернулся из Тоуд-Холла.

— Я сам во всем виноват, — причитал Крот, обхватив лапами голову, в один из дней поздней осени сидя в гостях у дядюшки Рэта. — Я должен был набраться твердости и сказать ему, что в моем доме мало места для двоих. Но знаешь, Рэтти, я ведь не могу не уважать его и не восхищаться им: чего только стоит путь, который он проделал из Дальних Краев Белого Света, чтобы добраться до меня! А ты ведь еще не знаешь моего братца: странно, что у этого бездаря и разгильдяя вырос такой мужественный и целеустремленный сын. Но — вырос, вырос… и вот теперь…

— Теперь он оказался с тобой в четырех стенах под одной крышей — а тебе это не нравится, — сочувственно договорил за друга Рэт. — Мне бы тоже не понравилось, — добавил он.

— Правда? — Кроту даже чуть полегчало от обнаружившегося совпадения мнений.

— Еще бы, — подтвердил Рэт. — Как и любому другому, кто привык проводить большую часть времени в одиночестве. Компания — дело хорошее, но только при одном условии: если можно избежать ее, как только захочешь. Ты это понимаешь, я понимаю, но вот молодежь — она никак не может этого уразуметь.

— Скажи, что мне делать? — взмолился Крот.

— Я знаю, как поступил бы я: попросил бы его съехать. Объяснил ситуацию, свои чувства — чтобы без обид. Но мы-то все знаем, что ты — это не я, и в этом, дружище Крот, твое очарование и своеобразие. Ты — добрый, вежливый, терпеливый и мягкий, ты…

— Перестань, Рэтти, хватит об этом. Лучше скажи, как мне поступить с ним?

— Отправь его к Барсуку. Через пару дней я с ним увижусь и растолкую ему как тебя угораздило влипнуть. Барсук — дядька умный, уж он точно что-нибудь придумает.

Крот так и поступил — уверенный в том, что с помощью Водяной Крысы и очень откровенного и красноречивого (и потому запечатанного) письма, которое он передал вместе с Племянником, Барсук сумеет понять, что от него требуется, и найдет нужные слова, чтобы объяснить загостившемуся родственнику, что достаточно — это достаточно, в меру — это в меру и что ему давно уже следует собирать вещички и отправляться домой.

Но… он… он… вернулся. И никто — ни Рэт, ни Тоуд, ни даже сам Барсук — больше не хотел говорить об этом деле, если не считать абсолютно бесполезных и ничего не значащих уверток типа «как-нибудь все само образуется». Выглядело это так, словно все они сговорились против бедного Крота, и если так оно и было — то тут уж он ничего понять и поделать не мог.

Неудивительно, что Крот все болезненнее чувствовал неумолимое приближение зимы. Ведь с каждым все более холодным днем призрачнее становилась надежда на то, что незваный гость образумится и покинет его дом. Неудивительно и то, что из-за всего этого Крот стал ворчливым и раздражительным.

Крот еще хлебнул восхитительного зимнего напитка, вдвойне восхитительного оттого, что его для тебя кто-то приготовил. Затем вновь настал черед весьма недурно поджаренного хлеба и пудинга.

«А так ли уж плоха после всего этого жизнь? — мелькнуло в голове у несколько подобревшего Крота. — Пожалуй, нет.

Может быть, удастся научиться смиряться с ситуацией и извлекать из нее максимум приятного и полезного. Может быть, все это даже пойдет мне на пользу!»

Глядя в камин, Крот подумал о своих друзьях и вдруг почувствовал, что доволен. Живот согрелся изнутри и снаружи, в голове приятно шумело, мысли кружились в вихре воспоминаний о том, о чем так хотел поговорить с ним Племянник.

«А что, в конце концов? — сказал он про себя.