Изольда   ::   Болтогаев Олег

Причем воровала она не у себя во дворе, а шла "на дело" в чужие. Она тащила всё: детские игрушки, обувь, жестяные баночки, резиновые коврики, алюминиевые тарелки, короче, - всё, что плохо лежало. Однако особым её вниманием пользовались калоши нашей ближайшей соседки. С неизменным упорством Изольда приносила на порог нашего дома сначала одну калошу, а через полчаса другую. При этом она преданно смотрела на мою матушку, словно ожидала похвалы за своё усердие.

Возможно, что Изольде очень нравились эти калоши, и она хотела увидеть в них свою хозяйку - не знаю.

Возвращать калоши законным владельцам надлежало мне. Иногда, правда, соседка приходила за ними сама.

Не было никого скандала, всё воспринималось, как невинная шутка. Соседка знала, что, если калоши исчезли, то утащила их Изольда.

Забавно было наблюдать за трапезой наших собак.

Хитрой Изольде всегда доставался более лакомый кусок. Иногда она была не в силах всё съесть и, взяв в рот косточку или кусок хлеба, уходила в огород и там, в укромном месте, в мягкой земле зарывала свою добычу, используя в качестве инструмента свой нос. Мне казалось, что это не что иное, как проявление лисьих повадок.

Я часто ходил в лес со своими собаками.

Изредка удавалось взять с собой одновременно и Изольду, и Шайтана, что было для них особой, великой радостью.

Но чаще я брал в лес кого-то одного.

С Изольдой были сложности - она не могла уходить далеко от дома, просто потому, что быстро уставала. Всем своим видом она как бы говорила: "Не видишь разве - я коротконогая, и мне тяжело преодолевать такое большое расстояние. Давай будем гулять недалеко от нашего двора."

Я жалел Изольду и делал привалы гораздо чаще, чем если бы гулял по лесу с могучим Шайтаном.

Идя в лес с Изольдой, я должен был пройти по посёлку, поэтому приходилось сажать её на легкий поводок, затем, когда мы входили в лес, я снимал поводок, оставляя на шее собаки ошейник.

Но даже этот ошейник очень не нравился Изольде, она старательно намекала мне, что он ей мешает.

Я снимал с собаки ошейник и нёс его в руке.

Однажды я решил отдохнуть и сел на траву, а собачий ошейник положил рядом. Хитрая Изольда подбежала ко мне и схватила в зубы свой ошейник. "Зачем он ей?" - подумал я.

Оказалось - нужен для важного дела.

Держа ошейник в зубах, Изольда отбежала в сторону и стала торопливо рыть лапами ямку. Я с интересом наблюдал, что будет дальше. Выкопав в земле ямку, Изольда положила в неё ненавистный ошейник и, быстро работая обеими лапами, зарыла. Я встал и подошёл поближе. Изольда уселась на то место, где закопала ошейник.

"Ничего не случилось", - было написано на её хитрой морде.

- Ах, ты хитрюга! А ну вставай! - рассмеялся я.

Однако Изольда не желала уходить с "места преступления".

Ей очень хотелось, чтобы ошейник навсегда остался в земле!

Из всего нашего семейства Изольда почему-то особо выделяла мою матушку и даже набиралась смелости рычать на отца, если он в разговоре с матушкой повышал голос.

Изольдины свадьбы - это был мир больших страстей.

Разумеется, что, по логике вещей, единственным женихом Изольды должен был быть наш Шайтан, но разница в их росте была так велика, что "невеста" могла свободно пройти под брюхом "жениха".

Из-за этого во время изольдиных свадеб Шайтан оказывался не у дел.

Бедный Шайтан! - он так страдал, ревнуя Изольду к другим беспородным, но более удачливым кавалерам.

Изольда вела свободную жизнь, она могла убежать сквозь дырку в заборе, а несчастный Шайтан сидел на цепи и его жалобный, страстный визг не оказывал никакого влияния на легкомысленную подружку.

Изольдины щенки шли нарасхват. Случались даже предварительные заказы. Причина была предельно проста - все знали, какая Изольда злая и как хорошо она охраняет двор.