Эра Милосердия   ::   Евгеньева Лариса (Прус

Окна первого этажа были заколочены почерневшими досками, над дверью со ржавым амбарным замком косо свисала вывеска, тоже проржавевшая до дыр, на которой можно было с трудом разобрать надпись "Мясо - овощи". В адрес, безусловно, вкралась какая-то ошибка. Но все же для очистки совести Эра прошла во двор, открыла скрипучую дверь из трухлявых досок и по замызганной лестнице поднялась на второй этаж, стараясь не наступить на какую-нибудь из консервных банок с вонючими, протухшими остатками кошачьей еды (а было их никак не меньше десятка). В тупом изумлении Эра несколько минут рассматривала наклеенную на одну из дверей бумажку с надписью: "Кв. 3. Курдюмовы". Она постучала - звонка здесь не было.

Сначала ей показалось, что дверь открыла девчонка: маленькая, худенькая фигурка, выгоревшие пряди волос, связанных в задорный хвостик, коротюсенькая юбка, перекрученный, сползший ниже колена чулок. Почему-то девчонка была в одном чулке.

- Ты к Валентинке? Заходи, она скоро придет.

"Не знаю я никакой Валентинки", - чуть не проговорила с облегчением Эра, но в следующий миг вспомнила, что Курдюмову действительно зовут Валей.

- Только смотри под ноги, в коридорчике пол прогнил.

Голос был явно не девчоночий, и, пройдя через темный коридор, уже в комнате Эра увидела, что выгоревшие прядки на самом деле были седыми, а маленькое, бледное лицо расчертила сеть морщин. Раскрылась и загадка второго чулка: он лежал на протертом до лохмотьев диване рядом с клубком ниток.

- Дырка на дырке сидит и дыркой погоняет, - со смешком сказала женщина, перехватив Эрин взгляд. - Штопать?

- Выбросить, - посоветовала Эра, не представляя, какой толк может тут получиться из штопки.

- Ого, скорая какая! - рассмеялась женщина.

Эра мельком огляделась - обстановка была донельзя убогой, - и спросила напрямик:

- Извините, а вы тоже были в Англии?

- Не была, - не выказывая ни малейшего удивления, ответила женщина, вдевая нитку. - Что там опять Валентинка насочиняла?

Не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы обо всем догадаться. И Эра все рассказала маленькой женщине, быстро и ловко штопавшей одну дырку за другой, поглядывая на Эру с какой-то очень симпатичной улыбкой!..

- Может, писательницей будет Валентинка моя, - сказала она, когда Эра закончила, а потом, смеясь, завертела головой: - Негритянский принц!..

- Я только не знаю: зачем лгать? Какой вообще в этом смысл? У нас ведь нет бедных и богатых! То есть... - Эра невольно еще раз огляделась и закончила с неловкостью: - Ну, в общем, буржуев и бедняков! У нас все равны.

Мама Курдюмовой слушала ее с улыбкой. Потом сказала:

- Они в третьем классе сочинение писали, называлось "Мой дом". Я запомнила, ты послушай: "У нас в доме много цветов - тюльпанов и камелий. Большая собака охотничьей породы и сибирский кот. Полированные столы, стулья и другая мебель. Моя мама красавица. Папа курит трубку, его зовут Марк. У нас красивые тарелки и вилки, цветной телевизор и большой-пребольшой ковер. Каждый день у нас праздник".

В голове Эры вихрем проносились мысли, вернее, клочки мыслей. Землетрясение... нет, пожар, в котором дотла сгорел прекрасный дом, а вместе с ним пес и кот... А может, виноваты грабители, уволокшие ковры и полированную мебель? Она понимала, что все это полнейшая чепуха. Но...

- Но где же это все? - растерянно спросила она. - Куда оно делось?

- А никуда. Все было, как есть. - Мама Курдюмовой потрепала Эру по плечу. - Не было у нас ни кота, ни собаки, ни этих... камелиев. Ни даже папы Марка. Это же надо - Марк! Я ей говорю: "Тебе, Валентина, только романы писать!" Злится. У-у, как злится.

- Я... Меня прислали узнать, чего она не приходит, - вспомнила Эра. И уроки передать.

- Горлом немножко приболела. А сейчас в поликлинике, ей там промывания какие-то делают. Ты оставь уроки, а завтра она уже придет.