Калле Блюмквист - сыщик   ::   Линдгрен Астрид

И если терпеливо и настойчиво крутиться около пекарни, то можно дождаться, пока папа Евы-Лотты высунет в окно голову, увенчанную белым колпаком, и спросит, не хочет ли кто свежую булочку или крендель.

А поближе к реке росли два старых вяза, словно созданных для того, чтобы на них лазить. Можно было без особого труда забраться на самую макушку, откуда открывался отличный вид на весь город. Вот речка серебряной лентой вьется между старыми домами, вон сады и маленькая деревянная часовенка, а там вдали, на холме, - развалины замка...

Речка служила естественной границей сада булочника. Над самой водой простирала свои ветви корявая ветла, с которой очень удобно было удить рыбу. Друзья часто сидели здесь, и Ева-Лотта, разумеется, захватывала самое лучшее место.

- Цирк должен быть возле пекарни, - сказала Ева-Лотта. - У задней стены.

Калле и Андерс одобрительно кивнули.

- Найдем брезенты, отгородим площадку, поставим на ней скамейки для зрителей, и можно начинать! - выпалил Андерс.

- А может быть, все-таки приготовить несколько номеров? - насмешливо заметил Калле. - Tебе-то, конечно, кажется, что, ты только выйдешь, как все зрители помрут со смеху! Tакому шуту и готовиться не надо! Но ведь в настоящую программу надо включить акробатику и еще что-нибудь.

- Я буду наездницей! - воскликнула Ева-Лотта. - Возьму нашу лошадь, которая хлеб возит. Красота! И она послала воздушный поцелуй воображаемой публике.

- Высшая школа верховой езды, наездница Ева-Шарлотта! Представляете? - сказала она.

Калле и Андерс смотрели на нее с обожанием. Еще бы, конечно, они представляли! И цирковые артисты со всем пылом и рвением взялись за работу.

Tрудно было придумать лучшее место, чем то, которое предложила Ева-Лотта. Южная стена пекарни вполне подходила как фон для цирковых номеров, а размеры твердой травянистой площадки позволяли разместить и зрителей, и арену. Недоставало только брезента, который служил бы занавесом.

Xуже обстояло дело с артистическими уборными. Но находчивая Ева-Лотта быстро нашла выход. Над пекарней тянулся чердак; большой люк под самой крышей позволял подавать туда вещи прямо со двора.

- А раз можно туда подавать, значит можно и оттуда выгружать, сказала Ева-Лотта. - Вот мы и будем выгружаться. Привяжем веревку наверху и будем съезжать по ней, когда подойдет очередь выступать. А когда номер кончится, убежим тихонечко, чтобы зрители не заметили, вернемся по внутренней лестнице на чердак и будем ждать следующего выхода. Это же страшно оригинально, разве нет?

- Да, страшно оригинально, - согласился Андерс. - А если ты еще и лошадь сумеешь уговорить съезжать по веревке, тогда уж будет просто жутко до чего оригинально. Но это, пожалуй, потруднее. Она хоть и укрощенная и послушная, но есть же в конце концов и для лошади предел!

Об этом Ева-Лотта не подумала. Tак или иначе, она не собиралась совсем отказываться от своей блестящей идеи.

- Когда будет мой выход, один из вас станет конюхом, проведет лошадь через зрительный зал на арену и поставит ее под чердачным люком. А потом хлоп! - я съеду ей прямо на спину.

Подготовка развернулась полным ходом. Калле одолжил брезенты у папы. Андерс съездил на велосипеде за город, на дровяной склад и купил там мешок опилок, чтобы посыпать арену. Затем привязали веревку на чердаке, и трое артистов принялись съезжать вниз. Они так усердно упражнялись, что чуть не позабыли обо всем остальном. В самый разгар вдруг появился дядя Эйнар.

- Как это он целых полдня пробыл один? - шепнула Ева-Лотта мальчикам.

- А ну-ка, кто сбегает с письмом на почту? - крикнул дядя Эйнар.

Ребята посмотрели друг на друга. Ни у кого не было особой охоты.