Цирк   ::   Маклин Алистер

Фосетт наклонился к Пилгриму:

— Три подсадки?

Пилгрим задумчиво посмотрел на него, но ничего не ответил.

— Может быть, кто-нибудь считает, что у меня есть среди зрителей сообщники? — поинтересовался Бруно. — Ну, все вы не можете быть моими помощниками, иначе зачем вам приходить сюда и платить деньги за то, чтобы посмотреть на меня? Не могу же я платить свей этой толпе, которая меня окружает. Но то, что сейчас будет, отбросит все ваши сомнения. — Он сделал бумажный самолетик и продолжил:

— Сейчас я запущу его к вам. И хотя я могу сделать многое, но направить полет в нужное место не в состоянии. Да и никто не сможет этого сделать. Думаю, что тот, кого коснется самолет, будет достаточно хорош для выхода на сцену.

И он запустил его в зрителей. Тот полетел по замысловатой траектории и ударился в плечо молодого человека не старше двадцати лет. Тот как-то неуверенно встал со своего места и поднялся на сцену. Бруно ободряюще улыбнулся ему и протянул листок бумаги и конверт, аналогичный тем, что давал женщинам.

— Вам очень простое задание. Напишите три цифры и положите листок в конверт.

Пока молодой человек проделывал все это, Бруно стоял к нему полуобернувшись. Когда листок был уже в конверте, Бруно повернулся, взглянул на конверт и сказал:

— Сложите эти фигурные цифры и назовите сумму.

— Двадцать.

— Написанные вами цифры — семь, семь и шесть.

Юноша вытащил листок из конверта и поднял его вверх: там были эти цифры.

Фосетт взглянул на Пилгрима, у которого был весьма задумчивый вид.

Если Бруно и не профессиональный, то, по крайней мере, умелый фокусник.

Бруно объявил о своем наиболее сложном трюке — что он обладает фотографической памятью и готов это доказать, назвав месторасположение любого слова с раскрытого листа журнала на любом языке.

Мастерс, чтобы никто из зрителей не сумел опередить его, стремительно рванулся на сцену еще до того, как тот закончил объяснение.

Бруно забавно приподнял брови, взял у него раскрытый журнал: быстро взглянув на него, возвратил владельцу и вопросительно посмотрел на Мастерса.

— Левая сторона, вторая колонка, — произнес Мастерс и с победной улыбкой посмотрел на Бруно.

— Канада, — последовал мгновенный ответ.

Усмешка Мастерса испарилась. Он в недоумении пожал плечами и сошел со сцены.

Выбравшись из зала, Фосетт заявил:

— С трудом верится, что Бруно согласится работать на ЦРУ.

— Убедительно?

— Убедительно. Когда начнется представление?

— Через полчаса.

— Давайте посмотрим его на проволоке, или на чем там еще. Если он хотя бы наполовину так же хорош, как и здесь — ну, тогда это тот, кто нам необходим.

* * *



Трибуны, окружавшие три крупные арены, были полностью заполнены.

Атмосфера была пронизана музыкой, на этот раз безупречной. Тысячи ребятишек восхищенно смотрели на очарование Волшебной страны. Все сверкало. Это был не дешевый блеск мишуры, а то, что являлось неотъемлемой частью настоящего цирка. На безукоризненной серовато-коричневой арене появились ослепительно одетые девушки на невозмутимых слонах. И если существовал какой-либо цвет в этом параде красок, который пропустил художник-декоратор, то ни один глаз не смог бы этого заметить.

На всех аренах клоуны и арлекины соревновались друг с другом в нелепости своих гримас. Зрители наблюдали это зрелище в очаровании, но с некоторой долей нетерпения — ведь это было только прелюдией к основному действию.

Нет в мире ничего подобного атмосфере, предшествующей началу представления.

Фосетт и Пилгрим сидели на очень удобных местах, почти напротив центра основной арены.

— Кто здесь Ринфилд? — осведомился Фосетт.

Не указывая пальцем, Пилгрим кивнул на человека, сидящего на их же ряду всего через два места.