Цзянь   ::   Ластбадер Эрик

На всех была одинаковая одежда: белые тенниски, брюки цвета хаки, широкие в бедрах, как бриджи. Волосы прижаты лентой, называемой хачимаки, пересекающей лоб. На ногах дзикатаби - мягкие, как индейские мокасины сапожки, облегающие ногу, как варежка - руку, и даже, как варежка, имеющие специальное отделение для большого пальца, чтобы в них было удобно лазать и даже "хватать" ногой. У всех шестерых был вид бригады рабочих, возвращающихся домой после трудового дня. Имен-до такое впечатление они и хотели производить на окружающих.

Джейк смотрел, не отрываясь, на вход в заведение, мысленно отсчитывая секунды и готовясь дать команду к броску. Он всегда полагался на свое внутреннее чувство времени: оно у него было точным, как хронометр.

- Джейк, - шепнул приблизившийся к нему вплотную Мэнди Чой, - а что если его там нет?

- Он там, без сомнения.

Мэнди посмотрел на сосредоточенное до одержимости лицо друга, и у него засосало под ложечкой. Зачем мы только пришли сюда? - подумал он. - Четвертое число месяца. Это число считалось несчастливым. Плохое предзнаменование.

Да хранят нас боги! - подумал он, а вслух сказал:

- Мы очень рискуем. Ты уверен в своих информаторах?

- Абсолютно, - ответил Джейк. - Он здесь.

Я бы предпочел схватиться с кем угодно, только не с Ничиреном, - подумал Мэнди. - С кем угодно. Хоть с самим дьяволом, в которого верят христиане... Но Ничирен и Джейк... Река ненависти, безбрежная и темная...

Джейк сделал три глубоких вдоха. За своей спиной он почувствовал напряжение и учащенный пульс тех, кого он привел сюда. Они как волны прилива, толкающие его в спину и понуждающие его двигаться вперед. Ничирен! - подумал он. - Теперь ты от меня не уйдешь! Страшные образы копошились в его подсознании. Мысли, которым он никогда не давал ходу, сейчас сорвались с привязи и метались в хаотическом беспорядке. И вместе с ними - эмоции, грозившие потопить всякое логическое мышление.

Кровь все быстрее бежала в жилах и шумела в ушах, как воинственный клич.

- Ладно, - шепнул он. - Пошли!

Быстро темнело. Зажглись огни. Неоновая вывеска над входом в заведение озарила улицу розовым и бледно-зеленым светом. Отбрасываемые Джейком и его людьми тени, когда они двинулись по направлению к входу, казались особенно черными на мокром ночном асфальте. Редкие пешеходы спешили мимо, прикрываясь от косого дождя зонтиками, как средневековые рыцари щитами. Какая-то собака безостановочно лаяла в переулке и эхо отбрасывало ее лай от каменных заборов.

Контуры города были смягчены расстоянием, а его дрожащие огни казались размытыми моросившим дождем.

Джейк прошел сквозь бисерную занавеску на двери, и бусинки, унизывавшие висящие нити зазвенели, когда он отвел их рукой и затем отпустил, входя в обеденную залу. Он ощущал рядом с собой Мэнди, а за спиной - остальных, и напряжение, сковывавшее его члены, схлынуло. Он уже не был отдельным человеком, он был частью дантая, боевой группы. Он вернулся в Японию.

- Тут где-то канализационную трубу прорвало, - объяснил Мэнди, когда к ним подошел управляющий. - Это все из-за дождя. Цую. Надо проверить все здания в этом квартале и в соседних.

Лица, повернувшиеся было в их направлении, когда они зашли, снова отвернулись, и прерванные разговоры возобновились. Руки снова потянулись к сакэ и к пивным кружкам. Джейк незаметно исчез, когда Мэнди заговорил с управляющим, и теперь двигался между столиками. Где-то слышался смех. Аромат жареной рыбы, смешанный с табачным дымом и запахом пота.

Они прошли мимо управляющего и, внезапно изменив направление, быстрым шагом направились к задней двери, занавешенной традиционной бисерной занавеской.