Нелло и Патраш   ::   де ла Рами Мари Луиз

Когда Патраш поправился и снова стал крепким и сильным, его большие тёмные глаза выражали удивление: никто не ругает его, никто не подгоняет побоями. Благодарная собака навеки привязалась к своим друзьям и любовно следила за каждым их движением.

Ежедневно старый солдат Жан Даас возил в Антверпен на маленькой тележке бидоны с молоком – молоко ему поручали продавать соседи, которым посчастливилось иметь коров. Их устраивало, что они могли отправлять свое молоко в город с таким честным человеком. Оставаясь дома, они ухаживали за своими садиками, коровами, курами или работали на своих небольших полях. Но старику такая обязанность была не под силу. Ему уже стукнуло восемьдесят три года, а до Антверпена было добрых пять километров.

Однажды Патраш, совсем поправившийся, лежал на солнышке с венком из ромашек на шее и следил за стариком, который потащил тележку. На следующее утро, прежде чем Жан Даас успел взяться за оглобли, Патраш поднялся и стал между оглоблями тележки, показывая, что он собирается её везти. Так как никакой упряжки не было, он даже попытался тащить тележку зубами. Старик хотел его увести, но Патраш заупрямился. Даасу пришлось уступить. Он смастерил сбрую, и с тех пор каждое утро тележку везла в город собака.

Настала зима, и Жан Даас не мог нарадоваться, что судьба послала ему Патраша. Он был уже очень стар и стал таким дряхлым, что ни за что не смог бы возить тележку с бидонами по снежным сугробам или по глубоким колеям в грязи. А Патраш тащил её как ни в чём не бывало. После тех непосильных грузов, которые его заставлял возить прежний хозяин, подгоняя на каждом шагу бичом, маленькая светло-зелёная тележка с блестящими медными бидонами казалась ему игрушкой. К тому же рядом шёл добрый старик, который ободрял его, нежно поглаживая, не скупясь на ласковые слова. А часам к трём или четырём он кончал работу и мог делать, что ему вздумается: кувыркаться с маленьким мальчиком или играть с другими собаками. Патраш чувствовал себя счастливым.

Прошло ещё два года. Старого калеку Дааса так скрутил ревматизм, что он уже не мог поспевать за тележкой. Теперь вместо него молоко продавал пятилетний Нелло. Он много раз провожал дедушку и хорошо знал город.

Нелло был красивый мальчик с большими карими серьезными глазами, ярким румянцем на щеках и спускавшимися до плеч русыми кудрями. Не раз какой-нибудь художник зарисовывал зелёную тележку с медными бидонами, большую рыжую собаку с бубенчиками на сбруе, весело звеневшими, когда Патраш проходил мимо, и, конечно, зарисовывал Нелло, мальчугана в огромных башмаках на босу ногу, напоминавшего белокурых детей с картин Рубенса.

Нелло и Патраш так ловко и весело справлялись с работой, что даже летом, когда Даас чувствовал себя лучше, ему незачем было сопровождать тележку. Он сидел у порога и провожал их взглядом, пока они не исчезали из виду. Потом он грелся на солнышке, думал о чём-нибудь или дремал. Но как только часы на башне били три, он просыпался и ждал возвращения своего маленького внука и собаки. Патраш с радостным лаем освобождался от сбруи, а Нелло деловито рассказывал дедушке, как прошёл день. Потом они обедали – ели ржаной хлеб с молоком или похлёбку. Тени на большой равнине постепенно удлинялись, и стрельчатую башню собора окутывали сумерки. Тогда все трое засыпали мирным сном.



II

Да, летом им жилось очень хорошо. Фландрия не отличается красотой, особенно вблизи города Рубенса. Поля и луга следуют одно за другим на ровной местности, и однообразие ландшафта лишь изредка нарушает серый шпиль церкви или одинокая фигура человека, шагающего по полю со снопами или вязанкой хвороста на спине. Но земля здесь очень плодородная, и её обширные горизонты не лишены своеобразной прелести.