Ночка   ::   Пантелеев Алексей Иванович

Люди бежали к реке с баграми. Наверное, не знали, в чем дело. Думали, что пожар.

А на берегу уж весь город собрался. Я еле протискалась.

Все шумят, кричат - радуются, что бандитов обманули. А я стою, как дура, и плачу.

Тут уж и думать нечего было, чтобы на ту сторону пробиться. Из-за дыма да из-за огня даже не видно было, что на той стороне делается.

Вдруг мне послышалось, будто на том берегу теленочек закричал. А потом колокольцы как будто звякнули. Потом слышу: коровы мычат.

А уж в толпе кто-то кричит:

- Стадо идет! Стадо идет! Куда они? Гоните их! Ведь сгорят! Живые сгорят...

А я хоть и на цыпочки встала и шею вытянула, а никакого стада не вижу. Только дым и огонь вижу и только слышу все ближе и ближе: "Му-у-у-у! М-у-у! М-у-у-у!"

Да так жалобно, так печально, что и не хочешь плакать, а заплачешь.

ПЛОТИНА

"Ну, - думаю, - пропала моя Ноченька".

И тут я вспомнила о Стахеевской мельнице.

"А что? - думаю. - Попробовать разве?"

Я даже не подумала о том, что Стахеевская мельница далеко, что туда полчаса бежать надо.

"Ничего, - думаю. - Как-нибудь добегу. Через плотину переберусь, корову найду и обратно. Бандиты еще и подойти не успеют".

Но до мельницы мне добежать не пришлось.

Только я из толпы выбралась, не успела на дорогу выйти, вижу навстречу Вася идет. А с ним еще человек пять комсомольцев.

Вася и рта раскрыть не успел, а уж я ему говорю:

- Не ругайся, Васенька! У нас беда.

- Что такое?

- Ночка у нас на той стороне осталась.

Он побледнел. Потом говорит:

- Плевать. Ничего с ней не будет.

Я говорю:

- Как это так ничего не будет? А если ее подстрелят?

- Ну и пусть, - говорит, - подстрелят. Не в этом счастье... Беги домой. Сейчас у них тут стрельба начнется. Бандиты подходят.

Тут я не выдержала и говорю:

- Нет, ты как хочешь, Васька, а я домой не пойду. Я лучше к Стахеевской мельнице побегу.

- Это зачем еще? - говорит.

А один комсомолец языком прищелкнул и говорит:

- Опоздала, девочка!

- Как это опоздала?

- Да так. Опоздала трошки. Наши ребята только что побежали плотину взрывать.

ДЯДЯ ФЕДОР

Что же мне делать было? Домой бежать? Нет, не могла я домой бежать ноги не шли.

На берегу уж никого не осталось, все куда-то попрятались. Только я одна сидела у самой воды и смотрела на тот берег. А мост все еще горел. И вода вокруг него была красная, огненная, блестящая. Пар над водой клубился. Что-то шипело, ломалось, трещало... И мне все чудилось, что на той стороне коровы мычат. А может быть, и не чудилось, может быть, они и правда мычали.

Вдруг где-то близко-близко захлопали по воде весла.

Я голову подняла - вижу: лодка плывет. А в лодке знакомый старик - дядя Федор, охотник.

Он меня тоже заметил, положил весла и кричит:

- Эй! Кто там? На берегу! Тетенька!

А я и ответить не могу. Отвернулась и поскорей слезы глотаю.

Тогда он к берегу пристал, поглядел и узнал меня.

- О! - говорит. - Тетенька-то знакомая. Ты чего ревешь, тетка?

Ну, я ему все рассказала - сквозь слезы-то. Он помолчал, веслом поиграл и говорит:

- Жалко корову.

Потом еще подумал, в затылке почесал, крякнул и говорит:

- Э, была не была! Давай садись поскорей в лодку. Поедем твою буренушку спасать...

У меня сразу и слезы высохли. Я сама лодку от берега отпихнула, на ходу вскочила; дядя Федор ударил по воде веслами, и наша лодочка на всех парах полетела на тот берег.

УСПЕЕМ ИЛИ НЕ УСПЕЕМ?

Я все думала:

"Успеем или не успеем?"

И все на тот берег поглядывала. А там у самого берега очень густой кустарник рос. И вот, я помню, думаю:

"Если мы там, у этих кустов пристанем, - это хорошо. Там можно и лодку спрятать и самим притаиться, если надо будет".

Дядя Федор изо всех сил веслами работал. А мне все казалось - тихо плывем. Я, помню, даже подгоняла его:

- Дядя Федор, давай нажмем! Дядя Федор, поскорей, пожалуйста...