Дело Фершо   ::   Сименон Жорж

Позвонить?

Ему показалось, что эта ночь напоминает ему ту, далекую, в Брюсселе, с "Мэрри Грилль" и "Паласом", со шлюхой и ее мягкими грудями, чье имя он позабыл.

- Места есть, месье. По крайней мере, два.

- Хватит и одного.

Он дал ему на чай, как это делали люди в "Вашингтоне", и послал официанта отнести рюмку кучеру.

Угрызения совести его не терзали. Он чувствовал, что никогда не будет их испытывать. Призрак Фершо не преследовал его. Он уже и позабыл о том акте, совершить который оказалось куда проще, чем он думал.

Разве Фершо испытывал когда-нибудь угрызения совести? А Джеф?

И тем не менее что-то непоправимо изменилось в нем. Он смотрел новыми глазами на окружающее оживление, на людей, лица которых внезапно возникали перед ним крупным планом.

Только что, разговаривая с немолодой бретонкой, он ей сказал:

"Моя малышка..."

Он чувствовал себя старым. Ему казалось, что он заблудился на школьном дворе во время перемены, и даже вид огромного француза из Бордо, евшего сосиску, не сняв с головы бумажный колпак, который на него напялили в "Мулен Руже" или "Атлантике", не способен был вызвать у него улыбку.

- В аэропорт!

Светало. Дождь шел по-прежнему. Ему запросто продали билет, и он среди первых занял место в салоне.

Только тогда, заметив у кромки поля бар, Мишель бросился туда. Ему хотелось пить, он имел наконец право выпить. Проглотив четыре или пять порций виски, он последним взобрался в самолет, когда уже стали убирать трап.

Мишель Моде прожил три месяца в Южной Америке в компании - или, скорее, за счет Гертруды Лэмпсон. Его видели в Буэнос-Айресе, Рио, Пернамбуке, Ла Пасе и Кито.

Для поездки в Мексику они сели в Каракасе на яхту американской подруги мистрис Лэмпсон.

В Гаване к ним присоединилось несколько человек из высшего общества, в том числе одна кубинка двадцати семи лет, на которой он женился через три недели, когда яхта причалила в Нью-Йорке.

У них родилась девочка. Но немного позже он согласился, на очень выгодных условиях, предложенных ему родителями жены, дать ей развод.

Пятнадцать лет спустя в Сингапуре под именем капитана Филипса он находился, как говорили, в наилучших отношениях с леди Уилки, приближенной английского двора.

Это был молодой, худощавый мужчина, загоревший на солнце, занимавшийся всеми видами спорта, обладатель конюшни для игры в поло, отличный танцор, умевший много выпить, не пьянея.

Несмотря на свой возраст, волосы на висках у него стали слегка серебриться, в улыбке сквозила необъяснимая ирония, а глаза, контрастируя с обычным оживлением, были неподвижны.

Он любил повторять в шуточном тоне - по крайней мере так это воспринимали, дружно протестуя, его собеседники:

- Такой старик, как я...

Испытывая при этом наслаждение от сознания того, что один знает, насколько он прав.

1943 г.