Сказание о Федоре-христианине и о друге его Абраме-жидовине   ::   Лесков Николай Семенович

Жалей, друг мой Федор, об этом, ибо чрез это вы другим не можете открыть Иисуса во всей силе Его побеждающего завета и иных о себе смущаете и заставляете сомневаться в вере вашей.

Федор вздохнул и сказал:

— Абрам, ты меня берёшь!

А Абрам отвечал:

— И ты меня берёшь! Не спорить надо о Боге, а стараться жить в мире.

Абрам приложил большие персты своих рук к главам и голосно, по-жидовски пропел: «Умейн!» — то есть аминь или, по-нашему, «истинно».

Федор обнял его изо всей силы и, прижав к сердцу, прошептал:

— Он теперь среди нас.

Абрам говорит:

— Ну так что ж? Побудь с нами, муж Галилейский!

Федор растрогался и заплакал:

— Побудь! — молит. — Останься! Мы сотворим Тебе сеню [7] .

А Абрам опять ударил: «Умейн!»

И так точно разговоры о вере никогда не смущали согласия Абрама и Федора. Они опять ходили в свой разгороженный огород и, подмостившись на скамейках, беседовали через стену, но только ненадолго этого стало.

Вере, надежде и любви скоро пришло испытание.

Федор и Абрам стали мирны, да вокруг их все уже иным духом взялось, и все, что случится, оборачивалось им в смущение.



Глава 10



У Федора начались разные беды — и все одна за другою. Одна беда точно вела за собою другую. Федор сначала сделался нездоров и долго лежал, а потом стали у него болеть дети и ни один не выздоровел, а все друг за другом умерли, а потом умерла и его молодая жена, которую он любил и имел от неё большую помощь в хозяйстве.

Федор в этих горестях ослабел душою и стал неаккуратно смотреть за делами, а его наёмные люди, хоть они были и крещёные, а не пожалели его и этим его несчастием воспользовались и много расхитили. После же всего один его должник, которому Федор верил, как брату, сильно его обманул и присягнул, что долг ему отдал. Фёдорове хозяйство от всего этого сильно пошатнулось, и он закручинился. А люди стали о нем толковать и со всех сторон ему говорили:

— Раздумайся: за что так тебя Бог наказывает? Верно, это на тебя посылается за то, что ты живёшь в дружбе с жидом, врагом веры христианской.

Федор таким внушениям не верил и слов этих не любил слушать, а отвечал:

— Вы мне не утешение делаете, а одну досаду. Вы сами не знаете, что говорите; нам Христос никого не позволил ненавидеть, а всех приказал любить.

— Только, — говорят, — не жидов.

А Федор отвечает:

— Этого в Евангелии не сказано.

— Жид — враг нашей вере.

— Он враждует, если не понимает, чему учит наша вера, а глядя на нас о ней судит. Это мы виноваты, потому что мы ещё алы и не исправляемся и не живём по Христову наставлению. Сосед Абрам никогда мне моей веры не порочил и даже об учении Христовом рассуждает с почтением; а если бы он и враг был, то и тогда я как христианин обязан был бы о нем как о враге милосердовать, чтобы волю Христову исполнить. Или забыли, что Христос на кресте за своих врагов молился?

Ему отвечают:

— Нам с Христом себя не равнять — он Бог, а мы люди. Ты богохульствуешь.

— Нет, я не богохульствую, — отвечал Федор, — а я только говорю, что Христу надо следовать, и когда другие люди нашу доброту увидят, они скорее нашу веру любить станут. В этой доброте мы Христа своего всему миру явить можем на уважение.

Люди на это только больше рассердились, а среди них был один Никодим-мироварник [8] , который продавал миро, — он стал всем сказывать, что Федора грешно и слушать, потому что Федор теперь уже проклят, яко друг жидовинов, и Никодиму будто во сне явлено, что Федору дальше не будет ни в чем удачи, а нападут на него ещё большие беды, и тому, кто с Фёдором водиться станет, тоже ни в чем удачи не будет.