Дело о дуэли на рассвете (Агентство Золотая пуля - Сборник новелл)   ::   Константинов Андрей

Как мне потом рассказали, Обнорский испепелил взглядом аудиторию и, не найдя меня, многообещающе сказал:

- Об этом у вас будет отдельная лекция нашего юриста.

Как только был объявлен перерыв, лекция состоялась - персонально для меня в исполнении шефа. Девочки-журналисты издали с завистью смотрели на меня с Обнорским, использовавшего весь лексический запас, почерпнутый из общения с блатными и милиционерами. Я же завидовала тем, кто еще не утратил благоговения по отношению к нашему шефу.

Как знать, пребывай я и дальше в состоянии священного трепета в присутствии Обнорского, может быть, в стенах Агентства я чувствовала бы себя менее дискомфортно, чем сейчас...

- Так вот, Лукошкина, тут гражданин объявился. Претензию, понимаешь, нам предъявляет. Он-де невиновен, а мы его якобы оболгали (конечно, Обнорский использовал более крепкое выражение) в книженции нашей. Умалили, так сказать, его честь и его, блин, достоинство. Опорочили его безупречную репутацию. Поверили слухам и сплетням. Оказали давление на суд и отягчили приговор. Словом, надо разобраться.

- Андрей, ты можешь выражаться яснее, без всяких "так сказать" и "понимаешь"? Ладно, я - адвокат, мне положены лирические отступления, но тебе не мешало бы научиться лаконичности. Кто такой этот твой гражданин?

- Бывший рубоповец. Поговори с Глебом, кто-то из его ребят материал готовил.

Я, конечно, не верю в невинность (невиновность, машинально поправила я) нашего клиента, но поговорить не мешало бы.

Ну, не мне тебя учить.

Вот это точно. Не вам меня учить, господин классик. Вы, конечно, своим восточным факультетом всем уже глаза искололи, но и мой юридический - не курсы кройки и шитья.

* 3 *

- Лукошкина, не забудь о нашем сегодняшнем разговоре. Меня этот рубоповец уже достал. Кто-то ему дал мой мобильник, разорву падлу. Записывай его телефон, пусть удавится.- Обнорский позвонил на мою трубку, нимало не задумываясь над тем, чем я в данный момент занимаюсь. А занималась я делом самым что ни есть безнадежным: глядя в зеркало, пыталась себя убедить, что "я самая обаятельная и привлекательная" и у меня еще все впереди. Улыбаясь кривой улыбкой, я напоминала себе, что у Скрипки с Горностаевой - роман. И у Завгородней с Шаховским. И у Соболина с кем-то. А значит, я тоже на что-то способна. Охмурить, что ли, знойного Гвичию... В комнату заглянул сын:

- Ма, ты суженого высматриваешь в зеркале? Так еще не Святки.

- Петр, не язви. Твои фольклорные познания замечательны, но шутки по отношению к матери все-таки грубоваты.

- Отец звонил, сказал, что попал в ДТП, хотел проконсультироваться.

Мой бывший муж, за которого я выскочила в семнадцать лет и от которого спустя несколько месяцев родила Петьку, работал в РУБОП.

"Да, слишком много рубоповцев за один день",- подумала я и стала набирать номер Сергея. Смешно сказать, но расстались мы не из-за его ночных выездов - рискованных и не очень - и вечной занятости, а из-за моей. Сережка если возвращался с работы, пусть и поздней ночью, уже делами не занимался. Не в пример мне, до рассвета писавшей мотивировочные части решений и изучавшей новые дела,- я тогда еще работала судьей.

- Ты хоть понимаешь, что я страдаю от недостатка твоего внимания, что пацан наш с матерью толком не общается?- не выдержал как-то Сергей. Не найдя меня ночью в нашей постели, он пришел на кухню, где я сидела, склонившись над документами. Сергей страшным шепотом перечислял мне все лишения, им претерпеваемые. Я, очумевшая от тяжелого дня и бессонной ночи, подняла голову и автоматически произнесла, словно находясь на месте председательствующего в зале суда:

- Можешь подавать на возмещение морального вреда.

- Ты... Ты...- Муж задохнулся от потрясения.- Ты - чудовище.