Там, где засыпает солнце   ::   Хаидов Аллаберды

Наверно, мать-шакалиха спит там сытая, закрыв морду лапами, а брат лежит скорчившись где-нибудь в уголке или, скорее, у входа в нору: уже несколько дней мать не впускала их к себе. Лежит беспомощный — обглодал оставленные матерью косточки и почувствовал еще больший голод. Скулит потихоньку, чуть слышно, не то мать проснется, высунется из норы и даст ему лапой крепкую затрещину…

Поначалу Черныша удивила такая перемена в матери, однако с той поры, как она одна жадно съела целую курицу, в его душе зародилась ненависть к ней. И если он спешил сейчас к зарослям джиды, то лишь потому, что там было обиталище многих шакалов. Остерегаясь острых колючек, к зарослям не подступались ни люди, ни скот, да и от села это было не близко. Чернышу предстояло отыскать себе новое жилище — ведь найти удобное логово тоже не такое простое дело: удобное, неприметное, да к тому же такое, чтобы оттуда можно было видеть и слышать, что делается вокруг, а при случае — ловко удрать.

Черныш бежал к зарослям, но он забыл материнские уроки: у шакалов была своя тропа между зарослями и старым арыком. Никто не назвал бы тропой этот путь между причудливо разросшимися кустами, под узловатыми ветками, которые лежали прямо на земле. Однако шакалиха никогда не меняла дороги, независимо от того, удачной или нет была охота. А голодный Черныш, впервые ощутив себя самостоятельным, выбрал путь короткий и открытый, чтобы не ползти по земле на брюхе, не продираться между веток. Он миновал поле, засеянное люцерной, но нежный запах люцерны вызвал у него лишь отвращение. Ему нужен запах курицы, которая пока что осталась за дверкой курятника, или хотя бы запах обглоданных костей.

Неожиданно шакаленок остановился и принюхался: дразнит его, что ли, этот утренний влажный ветер, что так приятно холодит нос? Шакаленок снова принюхался и свернул с пути. Вскоре он услышал звяканье железа — опасный звук! Он замер на мгновение, потом подполз ближе и увидел под кустом длинные шевелящиеся уши. Это заяц пытался вырваться из капкана. В мгновение ока шакаленок оказался рядом с зайцем и схватил его за глотку.

Насытившись, Черныш лениво поднялся с места. Вокруг было уже совсем светло: деревья, пни, кустарники — все приобрело новые для шакаленка очертания, выбравшись из густой клейкой темноты. За полем и деревьями открылись удивительные розово-синие дали, каких Черныш никогда не видел. И шакаленок испугался, припустился изо всех сил, чтобы побыстрее укрыться в зарослях джиды.

Перед ним простиралось хлопковое поле — на дальнем краю Черныш заметил людей. Он очень рассердился на двуногих, которые так рано покидают свои убежища, и остановился в нерешительности.

Мог ли знать глупый шакаленок, что люди спешат собрать весь хлопок до наступления зимы, хотят вовремя сдать его государству, а потому рассвет встречают в пути и с первыми лучами солнца начинают работу в поле? Конечно, ничего этого Черныш не знал, а понял только, что права была мать-шакалиха, пробираясь и на охоту, и с охоты дорогой, где не встречались ни люди, ни звери.

Поджав хвост, Черныш кинулся назад, вернулся на берег старого арыка и легко нашел привычную тропу.

Дорогу ему то и дело перебегали суслики. Черныш поймал одного и съел, несмотря на сытость. Если бы он захотел, он мог бы изловить и того, и вон того… Глупые зверьки, не поддававшиеся ему ночью, сейчас так и мельтешили перед глазами.

Шакаленок забыл про осторожность, перестал принюхиваться и прислушиваться. Слишком поздно он заметил, что неподалеку от его тропы уже пасется отара овец. Вернее, он понял это, лишь когда овцы тревожно заблеяли. Свирепые псы тоже учуяли шакала и с лаем ринулись к кустам.

Долго пришлось бежать шакаленку, пока псы не отстали от него. Но вот затих вдали свирепый лай, и шакаленок в изнеможении растянулся на земле.