Вторая Нина   ::   Чарская Л А

- Пора спать, - предложил красивый горец с гордой осанкой, - на заре надо двигаться дальше. Наши ждут у истоков Арагвы... Опаздывать нельзя... Алла верды...

Сбросив с плеч суконную чоху, он разостлал ее на полу пещеры и, повернувшись лицом к востоку, стал шептать слова вечернего намаза. "Ал-иллях-иль-Алла, Магомет рассуль-Алла!" - слышалось в темноте.

Товарищи последовали примеру начальника.

Вдруг страшный, пронзительный крик прорезал ночь.

- По-мо-ги-те!.. Спасите! - молил неподалеку от пещеры испуганный голос.

- Ты слышишь, господин? Он не ошибся! Это не джин бездны завлекает путника. Там кричит человек! - согласился, наконец, Ахмет, вскакивая на ноги.

- Может быть, богатый человек. Может быть, армянский купец из Тифлиса или Гори... - предвкушая наживу, подхватил Сумбат-Магома.

- Молчи, Магома! Или ты не знаешь, что несчастье человека, нуждающегося в помощи, не может повлечь к дурным мыслям о грабеже? Или ты, как простой душман, думаешь только о наживе?.. Стыдись, Магома, высказывать то, чем черный дух смущает твою душу... Надо спешить на помощь, надо спасти человека...

И, выхватив из костра тлеющую головню при помощи двух кинжалов, ага-Керим, как звали красивого горца, мгновенно раздул ее и, освещая себе путь, выбежал из пещеры.

- Эй! Ради Аллаха! Откликнись, где ты? - перекрывая шум дождя, разносился в горах голос Керима.

Потом он замер с высоко поднятой головней в руках, дожидаясь ответа... Его друзья молча остановились за ним.

Только отдаленные раскаты грома, неизбежные спутники грозы, медленно затихая, отдавались замирающим эхом в сердце каменных утесов. Наконец, тихий стон послышался поблизости:

- Помогите! Я умираю!

- Это не наш! Это урус просит о помощи! Брось его погибать, как собаку! - возбужденно заговорил Ахмет, приближаясь в темноте к Кериму.

- И урусы, и мусульмане, все люди равны перед лицом Аллаха! - раздался во мгле гортанный голос Керима.

И с поднятой головней он бросился к тому месту, откуда слышался стон. Какое-то черное существо, уцепившись за сук архани, старалось удержаться на откосе бездны.

- Кто ты? - крикнул Керим по-лезгински.

Только глухой стон был ему ответом.

- Кто ты, назовись, во имя Аллаха, если ты жив! - крикнул горец - уже по-русски.

Из-под черной бурки выглянуло бледное, как смерть, юное лицо, и дрожащий голос прошептал:

- Мне плохо... У меня сломана рука... Помогите... - и голосок бедняги сорвался в мучительный стон.

- Сумбат-Магома... Ахмет... Мои верные друзья! Сюда! Скорее, ко мне на помощь... Мальчик умирает! - вскричал Керим, бросаясь к погибающему.

Подобравшись к нему, Керим быстро взвалил на плечи небольшую и легкую, как перышко, фигурку и понес к пещере.

Ахмет и Сумбат-Магома последовали было за своим господином, как вдруг глаза их, пронзительные и зоркие, как у кошек в темноте, заприметили погибшего коня с дорогим седлом, под расшитой шелками попоной. Сумбат-Магома, не раздумывая, устремился за добычей. Седло он взял себе, а попону подарил Ахмету - в знак примирения.

Яркий свет костра снова освещал пещеру. У самого огня лежал юный путник, спасенный Керимом. Юноша все еще не пришел в чувство. Высокая белая папаха с атласным малиновым верхом была низко надвинута на лоб... Тонкий прямой нос с горбинкой, полураскрытый алый рот с жемчужной подковкой зубов. Длинные ресницы, черные, сросшиеся на переносице брови подчеркивали белизну кожи. Лицо казалось воплощением строгой юношеской красоты.

Керим-ага долго стоял, любуясь юношей или скорее мальчиком, потому что на вид ему было не более четырнадцати, пятнадцати лет. Потом он быстро обернулся к Сумбат-Магоме и коротко приказал:

- Набери воды в горном источнике в свою папаху, Магома, и принеси сюда скорее.

- Слушаю, господин! - отвечал тот почтительно и бросился исполнять поручение.