Двести лет вместе. Часть первая   ::   Солженицын Александр Исаевич

 – «Задолго до получения купцами первой гильдии права повсеместного жительства в Империи все откупщики практически пользовались свободой передвижения и подолгу живали беспрепятственно в столицах и других городах вне черты оседлости… Из среды откупщиков вышли и некоторые видные общественные еврейские деятели», как уже упоминавшийся Литман Фейгин и Евзель Гинцбург («держал винный откуп в осаждённом Севастополе»; «в 1859 основал в Петербурге банкирский дом… крупнейший в России»; позже «участвовал в размещении российских и иностранных государственных займов»; основатель династии баронов [310] ). – С 1848 разрешено было и всем «евреям купцам первой гильдии содержать питейные откупа также и в местах, где евреям не дозволено постоянное жительство» [311] .

Расширялось для евреев и право самого винокурения. Как мы помним, ещё с 1819 разрешено было допускать евреев к винокурению в великорусских губерниях «до усовершенствования в он[ом] русских мастеров». В 1826 Николай распорядился выселять таковых назад в черту оседлости, но уже с 1827 стал уступать частным просьбам оставить еврейских винокуров на местах, например на иркутских казённых заводах [312] .

B. C. Соловьёв приводит размышления М. Н. Каткова: «В Западном крае кабацким делом занимается еврей, но разве оно лучше в других местах России?.. Разве жиды-шинкари, спаивающие народ и разоряющие и губящие крестьян, – повсеместное в России явление?[А] в наших местах, куда евреев не пускают и где кабаком орудует православный целовальник или кулак?» [313] – Услышим и Лескова, знатока русской народной жизни: «В великорусских губерниях, где евреи не живут, число судимых за пьянство, равно как и число преступлений, совершённых в пьяном виде, постоянно гораздо более, чем число таких же случаев в черте еврейской оседлости. То же самое представляют и цифры смертных случаев от опойства… И так стало это не теперь, а точно так исстари было» [314] .

Правда, статистика говорит, что если в Западной и Южной полосах Империи одно питейное заведение приходилось на 297 человек, то в Восточной всё же на 585. Влиятельная в те годы газета «Голос» назвала еврейское шинкарство «язв[ой] края», именно Западного, «и притом язв[ой] неисцелим(ой)». И. Г. Оршанский отвлечённо теоретически берётся доказать: что чем чаще и гуще расставлены питейные пункты, тем меньше пьянства. (Так понять, что крестьянин не соблазнится, если питейный пункт у него под носом и круглосуточно зазывает, – вспомним Державина: корчмари торгуют и ночью, – а польстится на дальний, куда ещё через поле грязь месить? Нет, известно: алкоголизм поддерживается не только спросом на водку, но и предложением её.) – Оршанский и такое доказывает: что когда между помещиком-винокуром и пьяницей-крестьянином становится еврей, он объективно действует в пользу крестьянина, ибо продаёт водку дешевле, хотя и использует залог за вещи. Да, пишет он, существует мнение, что евреи-корчмари всё же «имеют дурное влияние на благосостояние крестьян», но потому что и в шинкарстве «отлича[ются]… как во всех своих занятиях, особым искусством, ловкостью и энергией» [315] . – Правда в другом месте, в: другой статье того же сборника он признаёт: «лихвенны[е] сдел[ки] евреев с крестьянами»; «справедливо, что в ней[еврейской торговле] много обманов и что еврей барышник, шинкарь и ростовщик эксплуатирует бедное население, особенно сельское»; «относительно помещика крестьянин необыкновенно упрям[в цене], но он до смешного податлив и доверчив, имея дело с евреем, особенно если еврей имеет за пазухой водку»; бедность крестьян, «потребность уплаты податей, страсть к водке… часто заставляют крестьян продать еврею хлеб по низкой цене» [316] . Но и к этой оголённой, стонущей, вопиющей правде – Оршанский ищет и смягчительные доводы. А болезнь крестьянской воли – кто ж и оправдывает?..

При всей настойчивой энергии Николая I неуспехи в преобразовании еврейской жизни сопутствовали ему во многих направлениях и во всё его царствование.

Так было и с еврейским земледелием.