Из записных книжек и тетрадедй :: Цветаева Марина
Страница: 3 из 30 | |||
| ||||||||||||||
| ||||||||||||||
КАТЕГОРИИ КНИГПОСЛЕДНИЕ ОТЗЫВЫ О КНИГАХМихаил (19.04.2017 - 06:11:11) Антихрист666 (18.04.2017 - 21:05:58) Ладно, теперь поспешили вы... (18.04.2017 - 20:50:34) Роман (18.04.2017 - 18:12:26) АНДРЕЙ (18.04.2017 - 16:42:55) СЛУЧАЙНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕН. Де Бюрон \" Дорогой, ты меня слушаешь? Тогда повтори, что я сейчас сказала!\" Безумно смешная, ироничная, с тонким французким юмором книга. Писательница описывает все прелести и нюансы простой семейной жизни. Получила огромное удовольствие! 09.09.10 - 08:52 Хотите чтобы ваше произведение или ваш любимый стишок появились здесь? добавьте его! |
— Аля, положи лёву к лёве! — Она кладет маленького между лап большого и на обратном пути вновь берет его. — Аля, дай лёву папе. Она подходит к С<ереже>и протягивает ему льва. — Папа! Папа! На! — Аля, куку! — Куку! — Кто это сделал? Аля? — Аля! — Аля, дай ручку! Дает, лукаво спрятав ее сначала за спину. Это у нее старая привычка, — еще с Коктебеля. Она прекрасно узнает голоса и очаровательно произносит: „мама“,-то ласково, то требовательно до оглушительности. При слове „нельзя“ свирепеет мгновенно, испуская злобный, довольно отвратительный звук, — нечто среднее между „э“ и „а“ — вроде французского „in“. Уже произносит букву „р“, — не в словах, а в отдельных звуках. Еще одна милая недавняя привычка. С<ережа>все гладит меня по голове, повторяя: — Мама, это мама! Милая мама, милая, милая. Аля, погладь! И вот недавно Аля сама начала гладить меня по волосам, приговаривая: — Ми! Ми! — т. е. „милая, милая“. Теперь она так гладит всех — и С<ережу>, и Волчка, и Кусаку, и няню — всех, кроме Аси, которую она злобно бьет по шляпе. Меня она любит больше всех. Стоит мне только показаться, как она протягивает мне из кроватки обе лапы с криком: „нá!“ От меня идет только к Сереже, к няне — с злобным криком. Купаться ненавидит, при виде волны уже начинает плакать. Упряма, но как-то осмысленно, — и совсем не капризна. Кота она обожает: хватает за что попало, при виде или голосе его кричит „кó“, подымает его за загривок на воздух, старается наступить. Все животные для нее — „кó“. Сейчас она сидит у меня на коленях и дает бумажку со спичечной коробки: — нá! Вчера вечером, когда я заходила к Редлихам за чаем для Сережи и Аси, старик Редлих сказал мне: — Хотите, я Вам скажу новость? — Какую? — Ваша дочка танцует. Ее сегодня приносила к нам на минутку Аннетта, и — представьте себе: она танцевала! Это было так трогательно! (Сейчас она изо всех сил кричит за дверью: — Мама! Мама! Мама!) С виду ей можно дать полтора года и больше. У нес бледное личико с не совсем еще сошедшим загаром. Глаза огромные, светло-голубые. Брови темнеют. — „У нее будут соболиные брови“, — сказала Пра, когда увидела ее после 2-х месяцев разлуки. Волосы — по выражению Аси — пегие. На затылке русые, спереди льняные, седые, зеленоватые, — как у деревенских детей. Твердые и густые. Недавно я катала ее колясочку при луне. О ее глазах: когда мы жили в Ялте, наша соседка по комнате, шансонетная певица, все вздыхала, глядя на Алю: — Сколько народу погибнет из-за этих глаз! И здесь, в Феодосии, художник-анархист Prévost, француз, родившийся в Алжире, сказал мне, только что познакомившись: — „Вчера я видел Вашу дочь. Какой прелестный ребенок! И какие у нее глаза! Сколько я ни смотрел, я никак не мог охватить их взглядом!“… Феодосия, 18-го ноября 1913 г., понед<ельник>. Третьего дня Аля первый раз поцеловала… кота. Это был ее самый первый поцелуй. После этого она два раза погладила себя по голове, приговаривая: — ми, ми. Вчера я кончила ей стихи. Завтра ей год, 2 с половиной месяца. Несколько дней тому назад она определенно начала драться. — Да, теперь она, на вопрос: — Как тебя зовут? — отвечает: Аля. Аля! Маленькая тень На огромном горизонте. Тщетно говорю: „Не троньте!“ Будет день Милый, грустный и большой, — День, когда от жизни рядом Вся ты оторвешься взглядом И душой. День, когда с пером в руке — Ты на ласку не ответишь. День, который ты отметишь В дневнике. День, когда, летя вперед Своенравно, без запрета С ветром в комнату войдет — Больше ветра! Залу, спящую на вид, Но волнистую, как сцена, Юность Шумана смутит И Шопена. Целый день настороже, А ночами — черный кофе. |
ИНТЕРЕСНОЕ О ЛИТЕРАТУРЕ
ТОП 20 КНИГ
ТОП 20 АВТОРОВ
| ||||||||||||
|