Капитан Старчак (Год жизни парашютиста-разведчика)   ::   Лемберик Исай Михайлович

Каждый телефонный звонок приводил меня в волнение.

Шел день за днем, но звонок так и не раздался. Я уехал в командировку в Заполярье; меня и радовала эта поездка, и огорчала: вдруг позвонят, а я в отъезде?

Через месяц я вернулся и нашел у себя на столе записку: "Просил позвонить полковник Старчак, Телефон такой-то..."

Тотчас же я набрал нужный номер и услышал негромкий, спокойный голос:

- Полковник Старчак слушает.

Довольно сбивчиво я объяснил полковнику, в чем дело, и спросил, когда и где могу с ним встретиться, если только он тот самый капитан Старчак, который...

- Наверно, тот самый... Приезжайте завтра в двенадцать часов.

3

Когда я ехал в электропоезде из Москвы до пригородной станции, где живет Старчак, меня всю дорогу не оставляла мысль: узнаю ли его? Ведь прошло почти два десятилетия... И самое главное: тот ли это человек?

В комендатуре военного городка пропуск выписали быстро, и, выйдя на крыльцо, дежурный показал дорогу:

- Вон, видите стадион? Дойдете до него, а там спросите.

Снег поскрипывал под ногами, красное солнце отражалось в синем зеркале катка, еще не исцарапанного сталью коньков.

Несколько ребятишек, закончив заливку катка, накручивали на барабан брезентовый рукав. Мужчина средних лет, в коричневом лыжном костюме стоял, опершись на палку, и показывал, как и что надо сделать, чтобы в рукаве не осталось воды.

Все были настолько увлечены, что я постеснялся спросить дорогу и пошел наугад.

Тропинка привела к светло-серому невысокому дому.

Дверь открыла женщина с густыми черными бровями.

- Мне Ивана Георгиевича, - сказал я.

- А разве вы не видели его на стадионе? Мимо ведь шли...

Вот, оказывается, и не узнал я Старчака. А может быть, это действительно не тот человек?

Ждать пришлось недолго. Через несколько минут в комнату вошел, грузно опираясь на палку, мужчина в лыжном костюме, которого я уже видел на стадионе. Он крепко пожал мне руку и, вглядевшись, сказал:

- А ведь я вас помню. Вы - корреспондент, который заставлял меня автобиографию писать.

- А вы - тот капитан, который так ее и не написал? - Нет, написал, только вы за ней не явились.

Во все глаза смотрел я на Старчака. Так пристально смотрел, что ему, пожалуй, было неловко.

- Почему вы так глядите? - спросил он наконец.

Я сказал Старчаку, что все в первом бомбардировочном полку считали его погибшим.

- В подобном случае, - улыбнулся Старчак, - один старый писатель сказал: "Слухи о моей смерти несколько преувеличены..."

Он постарался тут же перевести разговор на другое.

Спрашивал, что я делал все эти годы, давно ли окончил армейскую службу, где учился, где работаю.

-По журналистскому правилу больше слушать других, чем рассказывать о себе, я отвечал как можно короче и в свою очередь начал расспросы:

- Почему о вас ничего не было слышно с зимы сорок второго года?

- Сохранились ли у вас записи, снимки, вырезки из газет и другие документы той поры?

- Известна ли дальнейшая судьба бойцов и командиров вашего парашютного отряда? И, наконец:

- Как вы остались живы, если вас увезли мертвым?

Старчак ответил по порядку. Он сказал, что до поздней осени сорок второго года пробыл в госпитале, а потом опять летал во вражеские тылы, но знать об этом никому из непосвященных не следовало.

В ответ на второй вопрос он оказал:

- Кое-какие бумаги и снимки жена сберегла, надо только их отыскать.

На третий вопрос Старчак ответил так:

- Очень уж много лет прошло, потеряли мы друг друга из виду.

Последний вопрос был самым существенным.

- Интересуетесь, как живым остался? Об этом лучше спросите не меня, а хирургов из Главного военного госпиталя..