Март-апрель   ::   Кожевников Вадим

Жесткие корни деревьев свисали над головой, то тощие, как шпагат, то перекрученные и жилистые, похожие на пучки ржавых тросов. Ледяной навес закрывал нишу снаружи. Днем свет проникал сюда, как в стеклянную оранжерею. Здесь было чисто, сухо, лежала подстилка из еловых ветвей. Квадратный ящик рации, спальный мешок, лыжи, прислоненные к стене.

- Уютная пещерка, - заметил капитан. И, похлопав рукой по подстилке, сказал: - Садитесь и разувайтесь.

- Что? - гневно и удивленно спросила девушка.

- Разувайтесь. Я должен знать, куда вы годитесь с такой ногой.

- Вы не доктор. И потом...

- Знаете, - сказал капитан, - договоримся с самого начала - меньше разговаривайте.

- Ой, больно!

- Не кричите, - сказал капитан, ощупывая ступню ее, вспухшую, обтянутую глянцевитой синей кожей.

- Да я же не могу больше терпеть.

- Ладно, потерпите, - сказал капитан, стягивая с себя шерстяной шарф.

- Мне не нужно вашего шарфа.

- Грязный носок лучше?

- Он чистый.

- Знаете, - снова повторил капитан, - не морочьте вы мне голову. Веревка у вас есть?

- Нет.

Капитан поднял руку, оторвал кусок тонкого корня, перевязал им ногу, обмотанную шарфом, и объявил:

- Хорошо держится!

Потом он вытащил лыжи наружу и что-то мастерил, орудуя ножом. Вернулся, взял рацию и сказал:

- Можно ехать.

- Вы хотите тащить меня на лыжах?

- Я этого, положим, не хочу, но приходится.

- Ну что же, у меня другого выхода нет.

- Вот это правильно, - согласился капитан. - Кстати, у вас пожевать что-нибудь найдется?

- Вот, - сказала она и вытащила из кармана поломанный сухарь.

- Маловато.

- Это все, что у меня осталось. Я уже несколько дней...

- Понятно, - сказал капитан. - Другие съедают сначала сухари, а шоколад оставляют на черный день.

- Можете оставить ваш шоколад себе.

- А я угощать и не собираюсь. - Капитан вышел, сгибаясь под тяжестью рации.

После часа ходьбы капитан понял, что дела его плохи. И хотя девушка, лежа на лыжах (вернее - на санях, сделанных из лыж), помогала ему, отталкиваясь руками, силы его покинули. Ноги дрожали, а сердце колотилось так, что было трудно дышать.

"Если я ей скажу, что никуда не гожусь, она растеряется. Если дальше буду храбриться, дело кончится совсем скверно".

Капитан посмотрел на часы и сказал:

- Не худо бы выпить горячего.

Выкопав в снегу яму, он прорыл палкой дымоход и забросал его отверстие зелеными ветвями и снегом. Ветви и снег должны были фильтровать дым, тогда он будет невидимым. Наломав сухих веток, капитан положил их в яму, потом вынул из кармана шелковый мешочек с пушечным полузарядом и, насыпав горсть пороха крупной резки на ветви, поднес спичку.

Пламя зашипело, облизав ветви. Поставив на костер жестяную банку, капитан кидал в нее сосульки и куски льда. Потом он вынул сухарь, завернул его в платок и, положив на пень, стал бить по сухарю черенком ножа. Крошки он высыпал в кипящую воду и стал размешивать. Сняв банку с огня, он поставил ее в снег, чтобы остудить.

- Вкусно? - спросила девушка.

- Почти как кофе "Здоровье". - Капитан протянул ей банку с коричневой жижей.

- Я потерплю, не надо, - сказала девушка.

- Вы у меня еще натерпитесь, - сказал капитан. - А пока пейте.

К вечеру ему удалось убить старого грача.

- Вы будете есть ворону? - спросила девушка.

- Это не ворона, а грач, - сказал капитан.

Он зажарил птицу на костре.

- Хотите? - предложил он половину птицы девушке.

- Ни за что, - с отвращением сказала она.

Капитан поколебался, потом задумчиво произнес:

- Пожалуй, это будет справедливо: - И съел всю птицу.

Закурив, он повеселел и спросил:

- Ну, как нога?

- Мне кажется, я смогла бы пройти немного, - сказала девушка.

- Это вы бросьте.

Всю ночь капитан тащил за собой лыжи, и девушка, кажется, дремала.

На рассвете капитан остановился в овраге.

Огромная сосна, вывернутая бурей, лежала на земле. Под мощными корнями оказалась впадина.