Не быль, но и не выдумка - Фантастика в русской дореволюционной литературе   ::   Ревич Всеволод

Черные держали серых в подчинении демагогическими речами, ссылаясь на извечно существующий закон Верховного Муравья. Суть закона, как легко догадаться, в том, чтобы сносить черным "10 долю вашего имения". Когда же один серый мудрец осмелился запротестовать, то - увы! - невежественные одноцветники не поддержали пророка в своем отечестве. В результате еретика ждал было костер, но люди спасли его и даже дали возможность побывать на других планетах. Однако журавли на Юпитере и лебеди на Сатурне высмеяли эту невзрачную букашечку. И даже мудрые жители Сириуса расхохотались над претензиями жителя Земли, хотя все же, так сказать, из соображений гуманизма остерегались, "чтоб не задавить его копытом, чтоб не утопить его в пыли и чтоб дышанием и движением крыльев не забросить его из виду". Не трудно заметить сходство этой повести с вольтеровским "Микромегасом", в котором земные установления рассматриваются как бы под микроскопом огромными обитателями иных миров. Это "Микромегас" наоборот - не инопланетяне приходят к нам в гости, а земляне направляются к ним. Но в своих выводах "вольтерианец" Дмитриев-Мамонов идет дальше самого Вольтера. Автор подчеркивает ничтожество человека, мнящего, что он - перл создания; привлекает, однако, резкое осуждение "черных" угнетателей, которые названы мошенниками и обманщиками. Таково первое произведение русской философско-сатирической фантастики. Первая же наша утопия была опубликована годом раньше. Это уже упомянутый "Нума, или Процветающий Рим" Михаила Хераскова. Как и все утописты, Херасков пытался изобразить "благополучное" состояние общества, благо дела в крепостнической России весьма способствовали сочинениям на подобные темы. Правда, сам Херасков с грустью сознает, что книга вряд ли окажет серьезное воздействие на умы. Но "ежели нет благополучных обществ на Земле, то пусть они хотя в книгах находятся и утешают наши мысли тем, что и мы со временем можем учиниться щастливыми".

Нума - это простой землепашец, которого граждане за его мудрость и справедливость решают пригласить на римский трон. Сначала он отказывается, но нимфа Егеря проинструктировала его, как нужно управлять государством, чтобы сделать подданных счастливыми. Правление Нумы позволяет Хераскову высказать ряд сентенций - советов царям, советов хотя и осторожных, но, в общем, достаточно мудрых. Например: истинная слава правителя "не всегда оружием приобретается; победоносные лавры часто кровию верных сынов отечества оплачены бывают; торжественные восклицания победителей не редко воплем вдов и сирот провожаются". Царь, по мнению автора, "слуга отечества", "отец своих подданных". Его главная цель - просвещение народа и мудрое законодательство. Правда, если подданные не доросли до понимания пользы законов, то "надлежит принудить их быть щастливыми, хотя они и не предвидят сего". Это уже более опасная рекомендация, ибо, как известно, понимание истинного счастья у царей и их подданных не всегда совпадает. В херасковском "Нуме" отразились идеи просвещенного абсолютизма и надежды либерального дворянства в начале царствования Екатерины II. Советы царям давал не только Херасков, но и другие писатели, например, Федор Эмин в своей книге "Приключения Фемистокла и разные политические, гражданские, философские, физические и военные его с сыном своим разговоры; постоянная жизнь и жестокость фортуны, его гонящей" или Павел Львов во второй части "Российской Памелы". Конечно, это были достаточно благонамеренные советы. Сама Екатерина, которая, как известно, тоже баловалась пером и даже издавала журнал "Всякая всячина", была не прочь пофилософствовать на тему о просвещенном государе.