От Москвы до Берлина (Статьи и очерки военного корреспондента)   ::   Брагин Михаил

Часть схемы расположения 32-й дивизии легла на ту же карту, на которой некогда генерал-квартирмейстер Кутузова начертил схему расположения русской армии. Конечно, схемы эти немыслимо было сравнивать, настолько они различны, но тактические особенности местности были по-новому использованы и сейчас. За высотой, где находилась батарея Раевского, Полосухин решил поставить свой артиллерийский дивизион для стрельбы с закрытых позиций. Но на самой высоте были подготовлены огневые позиции для стрельбы прямой наводкой. На местах, где стояли лицом к лицу с врагом русские пушкари, становились лицом к лицу с врагом советские артиллеристы. В лощинах, в кустарниках и в Утицком лесу, где некогда были разбросаны егеря, расположились пехотные подразделения 32-й дивизии.

Советским артиллеристам и пехотинцам предстоял не только огневой бой на дальних расстояниях, но и ближний бой, бой в упор - артиллерийская дуэль лицом к лицу и штыковой удар грудь с грудью. И здесь, на этом древнем поле бородинской славы, переходили к нашему красноармейцу стойкость русских солдат в обороне, их активность в контратаках, взаимовыручка и личный героический пример - всё, чем был славен в бою солдат России. Но красноармейцу было ещё более тяжко, чем русскому солдату прежних войн. В эпоху Наполеона и Кутузова были однодневные сражения (главные схватки у Бородина продолжались десять часов), а ныне операции, в которых так усилилась боевая техника, тянулись месяцами, и всё это время человек не покидал зоны огня и смерти. Так, в новых условиях, при новой технике в октябре 1941 года должны были сказать решающее слово защитники Москвы.

У гранитных памятников Бородина политработники, большевики рассказывали бойцам 32-й стрелковой дивизии о бессмертном наследии прошлого, и 1812 год входил в сегодняшний день героизмом русских солдат, их боевыми традициями, их любовью к родине. Политработники, большевики говорили защитникам Москвы о нашей Великой Отечественной войне, в которой дело идёт не только о независимости нашей родины, но о самом существовании Советского государства, о жизни и смерти нашего народа. Каждый сознавал себя защитником своей родины, своей советской власти, своего народа. И это налагало на бойцов ответственность, ещё небывалую в истории России. Воспоминания о героях Бородина, мысли о сегодняшнем дне слились в сознании защитников Москвы воедино, сделали их волю к борьбе непобедимой.

У переднего края обороны Полосухин, закончив рекогносцировку, ждал подхода головных батальонов своей дивизии. На его глазах рабочие, студентки, домохозяйки Москвы заканчивали работы на строительстве укреплений. Через Бородинское поле протянулись окопы, надолбы, перед ним был противотанковый ров. Полосухин знал, что лучшие люди Москвы встали на её защиту. Уже подходили организованные МК ВКП(б) коммунистические батальоны Москвы, прибыла и заняла позицию южнее Бородинского поля школа политработников. Знал он также, что к Москве с Урала, Дальнего Востока по приказу товарища Сталина идут новые и новые резервы.

И Полосухин со всей силой ощутил, что иная, чем в 1812 году, Москва стояла за его плечами. Это была не Москва Растопчина, который обманул Кутузова, не дав ему обещанных подкреплений, и прислал шанцевый инструмент для рытья укреплений назавтра после Бородинской битвы. За плечами Полосухина была пролетарская Москва, снабжавшая его дивизию боеприпасами, готовившая для неё укрепления, поддерживавшая своих защитников всей своей огромной мощью. Это была Москва, где спокойно, мудро и властно управляло Верховное Главнокомандование, собиравшее резервы для отпора врагу. Задачей 32-й стрелковой дивизии было удержать противника, обеспечить подход и развёртывание наших сил у Можайска. Враг был уже близко. Враг бросил в бой массу войск в районе Вязьмы и развивает успех.