Переписка   ::   Эфрон Сергей

Я много думал в последнее время на темы, которые ты затрагиваешь в своем письме и пришел, наконец, к довольно ясному заключению. Но обо всем этом переговорим через несколько дней.

Мои планы на будущее приблизительно таковы: лето провожу за границей, занимаюсь языками и математикой, осенью по приезде в Москву поступаю в группу и за два месяца до экзаменов еду в Ялту с письмом отца Марины к директору гимназии. Кроме этого в Ялтинской гимназии мне знаком инспектор. Эти два месяца я буду брать уроки у местных гимназических учителей. Надеюсь, что экзамены выдержу.

В последнее время у меня установились очень ласковые и близкие отношения с Верой. Временами мне бывает ее так жалко. Дай Бог, чтобы сцена не принесла ей разочарований. На Рождество мы с Мариной подарили ей бриллиантовый крестик. Она была в восторге.

У нас была елка, представь себе и на этот <раз>повторился традиционный Рождественский пожар. Гости выбежали на лестницу поднялся крик, суматоха. Конечно, все это произошло от твоих «сугробов».

Со мной был ужасный, страшный, кошмарный скандал в Кустарном музее. О нем не хочется писать в письме, лучше расскажу лично.

Бедная, дорогая Лилька, почему ты себя так плохо чувствуешь? Хотя спрашивать не буду, т<ак>к<ак>почти знаю почему. Как мне хотелось бы помочь тебе! Милая, знай, что у тебя есть брат, который любит тебя очень сильно и нежно и который часто, часто думает о тебе.

Мне хотелось бы сказать тебе на прощание что-нибудь очень ласковое, очень теплое. Ну хорошо, скажу: Пудик, Пудик!

Крепко целую и люблю тебя!

Сережа

Непременно приезжай к венчанию.

Просьбу твою исполнил.

С Новым годом! Желаю главным образом тебе того, чтобы устранились причины, вызывающие твое тяжелое настроение.

Пью вместе с тобою за твое счастье!



29 марта <19>12 <Неаполь>



<В Москву> [42]

Милая Лилька,

Сейчас сидим в ресторане Неаполя. Через час едем дальше.

От Неаполя я не в восторге. Два часа были в Милане.

Notre Dame поразил внутренним видом больше чем Миланский собор. В последнем больше реставрации, холода и темноты.

За недостатком времени и места сейчас ограничиваюсь общими фразами.

Крепко целую

Сережа



il 30 [43] <1912 г.>



<В Москву> Genova

Милая Лиля!

Не забывай Марины и меня. Мы только что приехали в Геную. Я очень устал.

По приезде в Willach [44] мы пошли осматривать город: масса зелени, цветов, улицы обсажены каштанами. На площади старинная готическая церковь — бывший францисканский монастырь, — с маленьким тенистым садом.

— Вечером того же дня мы выехали в Вену. Представь себе, что больше всего поразило Марину: разноцветный гравий в Императорском саду. [45] Она в каком-то экстазе встала на колени и долго рылась в камешках. Вспомнился Коктебель!

— Сад чудный, с массой аллей, фонтанов и беседок. В одной из аллей, крытой диким виноградом, мы сели на скамейку и говорили об Италии.

Перед отъездом из Вены случилось недоразумение — кучер, не поняв нашего чистого немецкого языка (моего-то!), завез нас в какую-то окраину. Мы собственно нанимали его на вокзал. Из-за этого мы опоздали на вокзал.

Дорогу через Тироль опишу тебе в отдельном письме. Сейчас нет времени — идем отыскивать себе квартиру.

— Итальянская граница была ночью. Какой-то человек с бляхой что-то спросил меня по-итальянски. Я с достоинством ответил: «Non capisco». [46]

В Nervi [47] мы оставались недолго. Но каково же было наше разочарование, когда мы из вагона увидели небольшую серую полоску воды и нам сказали, что это Средиземное море! Но это оказался только один залив.

Ну прощай!

Скоро напишу еще. Пиши нам

Целую

Сережа

Привет от Марины.



27/IV <19>12 г



Roma

<В Москву>

Лилька!

Сейчас проездом в Риме. Решили не осматривать его совсем до тех пор, пока не будем в состоянии отложить на это много времени. Сейчас так устали от Сицилии, что еле ноги идут.