Драма на Бульваре Бомарше   ::   Сименон Жорж

---------------------------------------------

Жорж Сименон

«Драма на Бульваре Бомарше»

Драма на Бульваре Бомарше

Когда без десяти восемь Мартен из отдела азартных игр покинул свой кабинет, он изумился, увидев, что в коридоре по-прежнему толпятся журналисты и фотографы. Было очень холодно, и кое-кто, подняв воротник плаща, ел сандвичи.

— Мегрэ еще не закончил? — спросил он на ходу.

В самом конце коридора Мартен, вместо того чтобы спуститься вниз по лестнице, толкнул стеклянную дверь. Как и во всех помещениях уголовной полиции, электричество здесь расходовали весьма экономно. Посреди комнаты, служившей приемной, громоздился огромный круглый диван, обитый красным бархатом. На диване сидел человек в плаще и шляпе. В нескольких шагах от него два инспектора курили стоя, а старичок судебный исполнитель перекусывал в своей стеклянной клетке.

Мартен набил трубку. Через четверть часа он будет дома и сядет за стол в кругу семьи. Сюда он зашел на минутку из любопытства, потому что все вокруг вот уже два дня только об этом деле и говорили.

— Ну как? — спросил он вполголоса у одного из инспекторов.

Тот, вздохнув, указал на дверь, ведущую в кабинет Мегрэ.

— С кем он?

— Все время с ее сестрой.

Мужчина, прислушивавшийся к их перешептыванию, медленно поднял голову и бросил на них хмурый взгляд, в котором словно бы таился упрек. Человек был щуплый, болезненный, лет сорока или около того, с темными кругами под глазами и черными усиками.

— Он там с самого утра, — снова прошептал Мартену инспектор.

В этот момент дверь кабинета Мегрэ открылась. Появился комиссар, и, так как он не прикрыл за собой створку, все увидели его полный дыма кабинет и в зеленом кресле — силуэт совсем юной блондинки.

— Люка! — позвал Мегрэ, ища инспектора глазами так, словно бы уже не видел отчетливо. — Сбегай за сандвичами. И зайди в пивную, пусть принесут несколько кружек пива.

Мартен воспользовался появлением Мегрэ, чтобы пожать коллеге руку.

— Продвигается?

И Мегрэ, покраснев, поднял на него заблестевшие глаза. Можно было поклясться, что он много бы дал за хороший сквознячок.

— Слушай, — проговорил он, понизив голос. — Сейчас выдам тебе кое-что. Если не закончу с этим расследованием сегодня вечером, я от него откажусь… Не понимаешь, нет? Так вот: я не могу дольше жить в этом…

Человек на диване, который не мог расслышать его слов, дрожал в ожидании, но комиссар вернулся к себе, дверь снова закрылась. Мартен наконец ушел, тогда как стрелка на больших часах продолжала ползти к новой цифре, и по-прежнему слышны были выкрики журналистов.

А между тем поначалу дело представлялось самым банальным. В прошлое воскресенье на пятом этаже дома по бульвару Бомарше — нижний этаж его занимал магазин курительных трубок — внезапно скончалась двадцатишестилетняя Луиза Вуавен;. по всем признакам, она отравилась.

В комфортабельной, хорошо обставленной квартире (которая вполне могла бы быть и веселой), жили, кроме Луизы Вуавен, ее муж Фердинан Вуавен, агент по продаже драгоценных камней, и ее сестра Николь восемнадцати лет.

Вот эту-то Николь Мегрэ и держал в своем кабинете уже много часов, а она все так же хорошо держалась и хотя и кусала нервно носовой платочек, но оставалась спокойной, несмотря на жару и духоту.

На бюро стояла лампа с большим зеленым абажуром, так что свет падал прямо вниз. Лицо Мегрэ, возвышавшееся над лампой, оставалось в полумраке. А девушка, сидевшая в довольно низком кресле, как раз оказалась ярко освещенной. Шторы на окне задернуты не были, и видно было, как по темным стеклам, в которых отражались звезды фонарей на набережной, сбегают капли дождя.

— Сейчас нам принесут попить, — с облегчением вздохнул Мегрэ.