Салажонок   ::   Колбасьев Сергей Адамович

Это настолько совпало с Васькиным настроением, что он остановился и даже открыл рот.

- Прохвосты! - добавил голос и продолжал стремительным нагромождением яростной, почти непонятной брани. Васька выслушал до самого конца и, только когда у ругателя перехватило дыхание, шагнул вперед.

За кустом, поставив ногу на камень, стоял замечательный военный моряк с крепко напомаженным коком над свирепым лбом, с открытой волосатой грудью и непомерным клешем, перекрывавшим ботинки.

- Что такое? - спросил Васька.

- Что? - возмущался военмор. - А то самое! Управление военного порта, обмундирование первого срока за счет республики!

- Ты чего ругаешься?

Военмор топнул ногой о камень. От этого его ботинок коротко шлепнул подошвой.

- Вот что! - понял Васька. - Подошва, значит. А ты ее проволокой, - и показал на собственные ноги.

- Портовые крысы! Холеры! - снова разъярился военмор.- Разве это товар? Шел по дорожке, прихватил грунта - и нет подошвы! Разве это работа?

Васька соболезнующе плюнул.

- Чтобы я, военмор Яков Суслов, шлепал ихним дрянным барахлом! Чтобы они сидели на нашей шее, сосали нашу кровь и по шесть пар хороших штиблет носили!

- Кто? - не выдержал Васька. - Как шесть пар носят?

- Крысы военпортовские!

Крысы с шестью парами ног показались Ваське неправдоподобными. Он рассердился:

- Чего мелешь?

Можно ли в двух словах разъяснить постороннему сложные взаимоотношения между управлением военного порта и плавающим составом флотилии? Можно ли заниматься хладнокровным разъяснением, когда отваливается подошва? Суслов понял, что его негодование до Васьки не доходит, но махнул рукой и пошел, прихрамывая на больной ботинок.

Васька молча двинулся за ним. Времени у Васьки хватало, и любопытство его было затронуто.

- Привязался? - немного спустя спросил Суслов. Он был доволен, что приобрел слушателя, и дружелюбно добавил: - Какого рожна нужно?

- Посмотреть, - ответил Васька. Посмотреть на порт стоило.

Тропинка из сада вышла к путям, к платформам, груженным длинными серыми пушками и огромными черными шарами, к поленницам сложенных под брезентом тяжелых снарядов, к нагроможденным ящикам самых различных размеров и форм.

- Строим флотилию, - сказал Суслов, - гада Врангеля из Крыма вышибать. Споткнулся и вдруг рассвирепел: - Своих гадов сперва перебить надо! С таким обмундированием воевать?

Васька взглянул на собственное обмундирование, и Суслов сразу стал ему неприятен. Чего он волнуется? Воевать можно. Пушек хватает.

Пушки дали его мыслям новое направление.

- Зачем они такие длинные?

- Чтобы стрелять, - кратко ответил Суслов.

Ответ был невразумителен, но, раньше чем добиваться полной ясности, нужно было спросить про шары на платформах.

- Это что?

- Мины заграждения.

- Зачем?

Суслов не ответил.

Дальше шли молча, потому что Васька обиделся. На путях кучками стояли моряки - самая большая и веселая кучка у походной кухни. На ящиках с надписями "Гангут" и "Полтава" сидели и курили. Совсем такие же ящики были в отряде Чигиря с подрывным материалом.

Васька вдруг забеспокоился:

- Зачем курят?

- А тебе что?

- А что в ящиках?

- Чепуха. Прицелы и всякая принадлежность. Артиллерийское имущество. Васькино беспокойство Суслову показалось занятным. - А нам, впрочем, плевать. Мы на чем хочешь покурим. Хочешь на бездымном порохе, хочешь на бензине. Привыкли.

Васька широко раскрыл глаза, и Суслов почувствовал себя героем. Он очень любил геройствовать, а потому сразу оживился:

- Посмотрел бы ты, парнишечка, нашу морскую войну, не то запел бы. Тут тебе штормяга такой, что чуть ногами кверху не ставит и через мачты волной хлещет, а мы ему прямо в рожу идем.