Великое перерождение народов   ::   Добролюбский Андрей Олегович

При этом можно видеть, что в обоих случаях «римские» власти ведут себя совершенно одинаково:

Они пытаются остановить кочевников силой, использовать одни их племена для защиты от последующих, селят «скифов» во Фракии-Паристрии на правах «федератов», умело используют противоречия между «скифскими» вожаками, ловко натравливают их друг на друга и т. п. Отметим, что во всех случаях прорывающиеся за Дунай кочевники именуются исключительно «скифами». Решительно все авторы характеризуют своих «скифов» совершенно одинаково. При описании сарматов и аланов римскими авторами (напр.: Амвросий, Секст Аврелий Виктор, Аммиан Марцеллин и др.) и при характеристике печенегов, торков и половцев византийскими авторами XII–XIII вв. возникает ощущение, что описываются одни и те же события в очень сходной терминологии.

Такое ощущение усиливается тем, что все византийские авторы XII–XIII вв. при любых упоминаниях о народах Причерноморья преимущественно используют их «античные» имена вперемежку со средневековыми. Античные — даже чаще. Причерноморский мир одновременно населяют киммерийцы, скифы, ага-фирсы, гелоны, меоты, иссидоны, узы, гунны, хазары, тавры, тавроскифы, гипербореи, галаты, куманы, влахи, росы, даки, геты, аримаспы, иссиды и др. На страницах византийских хроник «повсеместно реактуализуется этнографическая картина мира Геродота, Посидония или Страбона» [ 1:36–40 ]. Равным образом повсеместна социально-политическая, географическая и бытовая терминология античной эпохи — герусии, гетерии, архонты, триеры, оболы, дарики, статеры, парасанги — реальные понятия Фукидида и Ксенофонта; августы, цезари, патриции, дуксы, магистры, преторы. Не менее распространена и ассоциативность с героями античной мифологии — у Льва Диакона император Никифор Фока подобен Тидею, с Гераклом сравнивает своего отца — Алексея — Анна Комнина. Подобные сравнения во множестве находятся у Пселла и Никифора Вриения, который свои исторические примеры черпает из историй Брасида, Александра Великого, Перикла. Изображение событий и героя по форме совпадает в деталях г античными историческими новеллами. Терминологически получается, что Аппиан, Дион Кассий, Аммиан Марцеллин, Феофилакт Симокатта, Константин Багрянородный, Кекавмен, Пселл и Киннам — современники [ 1:51–61 ].

Сказанное иллюстрирует историческое «впечатление» об эпохе печенегов, торков и половцев в Причерноморье — все византийские авторы единодушно считали их «скифами» [ 1;4 ]. Это означает, что если бы в подобной терминологии была бы описана ситуация I в. н. э. (за исключением более «поздних» персонажей и народов), то современные историки вряд ли сочли бы это «анахронизмом». Поэтому, возвращаясь к нашему сопоставлению, отметим также и то, что хронологический диапазон военной активности на Нижнем Дунае в обоих случаях также весьма сходен: для I века это 16–60 гг., а для XI века — 48–90 гг. Самые «впечатляющие» набеги произошли, по нашим данным, в 16 и в 1069 годах соответственно. Хронологическая разница между ними составляет, таким образом, 1053 года, что полностью соответствует одному из указанных авторами «новой хронологии» периоду смещения [ 12:261 ].

Мы вынуждены признать, что историко-археологические заключения, полученные в результате независимого сравнительно-типологического анализа, и их проверка по начальным датам сармато-аланского и печенежско-торческого периодов подтверждают указанное смещение — видимо, оно реально. Это же, в свою очередь, означает, что ситуация рубежа эр на Дунае является «фантомной», она лишь типологически и «источниковедчески ущербно» отражает такую же ситуацию в середине XI века.

Сопоставление по конечным датам. Как известно, сарматские памятники исчезают в степном Причерноморье в связи с нашествием гуннов, начало которого датируется примерно 369/70 г. Гунны, наголову разбив аланов, обрушились затем на готов и вытеснили их из причерноморских степей.