Хрущев. Смутьян в Кремле   ::   Емельянов Юрий Васильевич

Видимо, после этого Хрущев решил пойти по тому же пути дискредитации Сталина, по которому уже шел Берия в марте – июне 1953 года. При этом, как и Берия, Хрущев решил, что, возложив на Сталина главную ответственность в нарушении закона, он таким образом снимет вину с работников государственной безопасности. Ведь из заявлений Хрущева на июльском (1953 г.) пленуме ЦК КПСС получалось, что сама система государственной безопасности такова, что она может плодить лишь «липовые дела». Хрущеву было невыгодно ссориться со столь влиятельной силовой структурой, во главе которой он поставил своего соратника со времен пребывания на Украине – Серова. Поэтому в докладе на XX съезде партии Н.С. Хрущев заметил, что «у некоторых товарищей стало проявляться известное недоверие к работникам органов государственной безопасности». «Это, конечно, неправильно и очень вредно, – сказал Хрущев.

Но главным для Хрущева было не допустить обвинений в свой адрес за нарушения законности в 1937—1938 годах и последующие годы. Свержение Маленкова под аккомпанемент обвинений в близости к Берии, заявления о «моральной ответственности» Маленкова за ряд сфабрикованных дел показали, что такие же обвинения могли быть выдвинуты и против Хрущева. Поэтому Хрущев был заинтересован в том, чтобы изобразить таких людей, как Берия, Маленков и он сам, лишь невольными исполнителями воли Сталина, возложив на Сталина главную ответственность за злоупотребления властью.

Для этого Хрущев постарался взять под свой контроль документы, которые могли бы его компрометировать, и использовать их так, чтобы дискредитировать Сталина. Как свидетельствовал В.М. Молотов, сразу же после смерти И.В. Сталина была создана комиссия по сталинскому архиву, во главе которой встал Н.С. Хрущев. Хотя комиссия ни разу не собиралась, ее председатель получил возможность разбирать архивные документы Сталина. После отставки Д.Н.Суханова Н.С. Хрущев взял под свой контроль Общий отдел ЦК. (Суханов же был арестован по надуманному обвинению.) В книге Р. Баландина и С. Миронова «Заговоры и борьба за власть» приведено высказывание историка В.П. Наумова: «В 1955 году по распоряжению Хрущева были уничтожены бумаги Берии, документы о Сталине и о других руководителях партии. Всего было уничтожено 11 бумажных мешков. Чем более надежно скрывались документы, тем более эмоционально осуждал Хрущев преступления, в которых сам принимал участие». Хрущев решил также взять в свои руки начавшуюся еще в первые месяцы после смерти Сталина реабилитацию политических заключенных. В октябре 1955 года Хрущев предложил представить делегатам съезда информацию о нарушениях законности в ходе репрессий 1930-х – начала 1950-х годов.

В отличие от репрессированных «кулаков» и членов других социальных групп, подвергнувшихся массовым репрессиям в годы советской власти, жертвы политических репрессий 1930-х – начала 1950-х годов имели значительно больший вес в обществе. Занимая до своих арестов крупные посты в советском руководстве, они и после возвращения из лагерей сохранили знакомства с теми, кто в середине 1950-х годов играл значительную роль в советском обществе. Некоторые из них были близки к видным руководителям страны или имели родственные связи с ними. Эти обстоятельства не могли способствовать объективности при рассмотрении дел о реабилитации. В результате глубокий анализ причин, вызвавший внутриполитический кризис в середине 1930-х годов, подменялся рассказом о несправедливых обвинениях, выдвинутых против осужденных. При этом скрывалось, что многие из осужденных сами были активными инициаторами массовых репрессий, начиная с 1918 года.