Записки командира роты   ::   Черниловский Зиновий Михайлович

Не менее привлекают внимание и эпизоды из военной прокурорской практики, когда автору приходилось сталкиваться с ситуациями необычными, порой детективными.

Мемуары писались на большом временном расстоянии от описываемых событий, в эпоху, когда цензурные барьеры были сняты и не могли помешать автору без помех "проявить свое лицо".

Полагаю, что мемуары Зиновия Михайловича окажутся любопытны не только для меня, но и для широкого круга читателей.

Лауреат Ленинской и Государственной премий, заслуженный деятель науки и техники, кавалер орденов за заслуги в науке, доктор технических наук, профессор Панасюк В. С.

1

Война застала меня в Новосибирске. Новоиспеченным кандидатом прав, как говаривали в старину, я был командирован в этот город от Всесоюзного юридического заочного института, в котором очутился "по распределению". Читать лекции по всеобщей истории государства и права, моей специальности. А затем - то есть сразу по их окончании - экзаменовать студентов.

Первая лекция была назначена на 22 июня. Был яркий солнечный день. Широкие улицы большого индустриального города были заполнены фланирующей публикой. Тревога, казалось, владела мной одним. Тщательно обдумывая пассажи своей вступительной лекции, я то и дело менял темп, в тесной зависимости от размечаемой тесситуры...

Было уже близко к пяти вечера (по местному времени), и лекция моя шла к концу, как вдруг дверь распахнулась и в ней остановился, вытянув руку с тут же растворившимся портфелем, странной наружности человек: "Братцы... только что Молотов объявил про войну и что победа будет за нами".

Все повскакали с мест: "С фашистами?"

И тут вошел декан.

- Война, товарищи. Немцы наступают по всему фронту, но мы даем отпор. Сессию велено закрыть. Все по домам, мужчинам явиться в свои военкоматы.

И ко мне:

- Ваш билет на Москву обещан на завтра.

2

То и дело пропуская глухие эшелоны, спешившие на Запад, уже недоедая, добрались мы наконец до Казанского вокзала.

На перроне было мало встречающих, да и откуда им было взяться при нашем почти недельном опоздании. Толпа встречающих объявилась уже у самого паровоза.

- Наконец-то ты приехал!

- Люсик, милая! Как узнала?

- Очень просто. Третий день дежурства. Дома все в порядке. С пирогом я, бери быстрей.

- От военкомата есть что?

- Повестка. В ней значится твое новое звание.

- Как это новое? Я командир взвода запаса.

- А вот и нет. Там написано: военюрист. Элик сказал, что это три кубика. Он уже на фронте. Мы проводили его до поезда. Позавчера. Так и будем жить. Сначала брат, потом муж, и в доме останется один-единственный мужчина - годовалый Семен.

- Как Галя?

- Сейчас, знаешь, под окнами многие ходят то с чемоданами, то с рюкзаками, и она, бедная, истомилась: "Папка наш идет". И огорчается от ошибки. Послушай, "военюрист" - это в штабе? Ну что ты на меня так смотришь? Можно я с тобой пойду в военкомат? Плакать не буду. Слово!

3

Метро "Сокол" - уже на исходе терпения. От метро налево наш переулок, застроенный деревянными домами. Палисадник. Через просвет в сиреневом кусте вижу белое платье дочери. Не помню, как она очутилась у меня на руках. Цепкое объятие, горло перехватило. Из дому выпорхнули свояченицы. Люся ненаглядная, как в день первой встречи, как в день последнего расставания. Древние уверяют нас в том, будто сам предмет подсказывает слова - 1рзае гез уегЬа гаршп. Но я их не нахожу.

Военкоматовский лейтенант был сух и строг. Взяв повестку и чуть помедлив, он крупно и наискосок надписал: "До особого назначения".

- Позвольте вопрос, товарищ лейтенант. Мой институт распущен до времени. Поступать ли мне на новую службу, или назначение придет до того, как кончатся деньги?

- Поступайте, мы сами ни черта не знаем. Сейчас вы не нужны, и так может быть и год, и день!

4

Люся стояла на том же месте. Строгая, вся в напряжении. Улыбнулась через силу.