Пятьдесят три карты   ::   Ренуар Марк

Вышла хозяйка дома, стройная миниатюрная

женщина с черными как смоль волосами, спускавшимися мягкими

волнами на ее оголенные плечи. Размашистое декольте

позволяло видеть ее нежно-розовые упругие округлости грудей,

разделенные узкой темной бороздкой. На ней было черное

атласное платье, достигавшее колен. Справа на платье был

такой глубокий разрез, что при ходьбе были видны голые ноги

выше чулка. Она блистала драгоценностями, красотой и

молодостью. Мы познакомились и я, как почетный гость, был

приглашен к столу. Ее звали Салина. Отец ее, богатый

американец, поощрял все прихоти дочери, считая это верхом

оригинальности своей фамилии. Она увлекалась экзотикой

дикой Африки и вот уже второй год в этом особняке

беспрерывно праздновала свою юность с многочисленными

друзьями. Одна половина столовой была свободна, и там

расположился небольшой джаз. С нами за столом села лучшая

подруга Салины маргарита граф и Карл. Ужин начался.

Звенели бокалы, звучали тосты, гремела музыка. Салина

пригласила меня танцевать буги. танцевала она страстно и

самозабвенно. Осколки ее разрезанного платья летали в

воздухе, совершенно обнажая красивые холеные ноги. Слегка

влажные от пота руки она совала мне в рукава и, охватив мои

запястья под манжетами, лихо вертелась вокруг меня,

закидывая свои ноги как можно выше. Наконец и меня захватил

ритм танца. И почти бессознательно совершал я

головокружительные па, поражая окружающих. Мы с ней,

хмельные и возбужденные, опустились прямо на пол. Нам

зааплодировали. Глядя на свежее благоухающее тело Салины, я

не удержался и прикоснулся к ее плечу рукой. Оно было

влажное и прохладное. Она с удивлением взглянула на меня,

погладила мою руку и порывисто вскочила на ноги. Я тоже

встал и взял ее под руку, проводил ее к столику.

- Вам скоро ехать? - спросила она меня, когда мы сели.

- В десять часов утра.

- О, как мало осталось времени. Я хочу побыть с вами.

Давайте уйдем отсюда.

- Давайте.

Мы вышди в сад. Маленькие цветные лампочки едва освещали

сад и дорожку, по которой мы шли. Я взял ее под руку, и она

прильнула ко мне ближе. Мы свернули на более узкую

тропинку, по которой пришлось идти по одному и она прошла

впереди, а я следовал за ней и любовался ее фигурой,

освещенной слабым отблеском долетавшего сюда света.

Наконец, мы подошли к небольшой застекленной беседке. Она

открыла своим ключом дверь и пропустила меня вперед.

Задрапированные плотной тканью окна совсем не пропускали

света. В беседке было темно как в банке с тушью. Я

наткнулся на столик и чуть не упал, потом нащупал рукой

что-то мягкое и сел, пытаясь присмотреться, но тщетно. Было

совершенно темно. Где-то рядом я услышал дыхание Салины.

Вдруг звонко щелкнул выключатель и синий матовый свет

немного осветил беседку. Роскошное убранство этого уголка

ошеломило меня. Я сидел на широкой бархатной тахте,

покрытой чудесным персидским ковром. Рядом стоял маленький

круглый столик с цветами в хрустальной вазе, отделанной

золотом. У столика два пуфа, на одном из них сидела Салина.

Справа блестело огромное трюмо, на полочках которого были

расставлены в красивом беспорядке флаконы духов. Почти

посредине комнаты высился великолепный торшер с широким

голубым абажуром. Пол был покрыт ковром во всю комнату.

Окна завешаны синим бархатом, а потолок задрапирован алым

шелком. Я не упомянул еще низенький шкафчик с книгами, но

он мне не бросился в глаза, я заметил его позднее. Салина

была довольна впечатлением, которое произвел на меня этот

тихий волшебный уголок. Она молча смотрела на меня, ожидая,

когда я заговорю сам.

- Что это? - спросил я.

- Это мое убежище. Нравится?

- Здесь чудесно, особенно, когда вы здесь.

- Без меня не может быть и этой беседки.