Алхимия любви   ::   Минков Святослав

Просто-напросто романтическая сердечная близость Беби и Буби начинает выражаться постепенно во взаимной непрестанной заботе о здоровье друг друга, широта чувств сменяется тревожным эгоизмом о физическом их бессмертии, и так наступает вторая фаза в любви нашей парочки, когда таблетка аспирина становится ключом счастья. Беба трепещет, как истинная сестра милосердия, над своим любимьПл, почти насильно посылает к зубному врачу, заставляет нюхать ментол, смазывать экзему какой-то желтой мазью, превращающей его лицо в безнадежную рекламу медицинского бессилия, наконец хватает его за руку и как ребенка водит из магазина в магазин, чтобы подобрать ему калоши, рискуя, что ее могут увидеть знакомые и сообщить об этом ее домашним. Буби со своей стороны сердится на Бебу, что она не одевается потеплее, покупает ей анисовые конфеты от кашля, заходит с ней в первую попавшуюся аптеку и обращается к аптекарю: "Простите, не можете ли вы смазать барышне палец немножко йодом?" - одним словом, кажется, что из этого человека выйдет не один, а по крайней мере полтора супруга.

Однако войдемте в третью фазу отношений между двумя влюбленными и посмотрим, что произошло в дальнейшем.

Если мы представим время как некую длинную сосиску, а часы как ненасытного обжору, который непрестанно откусывает от этой сосиски, то тогда легко можем сказать, что, когда часы достигнут середины сосиски, между Бебой и Буби возникнут первые серьезные недоразумения. Обыкновенно разногласия начинаются с того, что родители Бебы каким-то загадочным образом узнают о ее связи с Буби и решают сделать все возможное, чтобы ^ разлучить их друг с другом. В большинстве случаев, ко- " нечно, эта строгость родителей является только позой, ко- | торой они хотят подчеркнуть незыблемую пуританскую . мораль старшего поколения. Но все равно, так или иначе, важно то, что родные Бебы вносят смуту в души наших героев и посыпают перцем сливки их уже созревшей любви.

Однако будем немного живописнее. В один из дней Беба приходит к Буби с покрасневшими глазами и опухшими веками и, всхлипывая, сообщает ему, что отец ее знает обо всем, что он поклялся запереть ее на замок, если она будет продолжать опаздывать по вечерам и лгать ему, что ходила в кино с Анчей, что он, полковник запаса, награжденный двумя орденами за храбрость, хотел бы лично встретиться с Буби и предупредить его, чтобы тот не приставал больше к его дочери, не то в противном случае он застрелит его из парабеллума... Дальше Беба не может говорить, так как волнение душит ее, из глаз начинают капать крупные слезы.

Буби стоит как пораженный громом и долго не может прийти в себя. Где-то вдали видится ему храбрый полковник запаса с нацеленным на него пистолетом, и это страшное видение леденит ему кровь. Но мало-помалу он приходит в себя и засыпает свою возлюбленную кучей вопросов.

Откуда узнал ее отец обо всех этих вещах? Почему он вмешивается не в свое дело и препятствует счастью своей дочери? И, наконец, что же дочь его воды в рот набрала - не могла сказать ему, что человек, которого она любит, не какой-нибудь неуч и шалопай, а главный писарь в министерстве финансов и дойдет до бухгалтера, а возможно, даже до старшего бухгалтера, если министерство не уйдет в отставку?

- Странный ты человек, право! - хнычет Беба и с невыразимой грустью глядит на жестоко оскорбленного Буби. - Неужели ты думаешь, что я молчала и не сказала ему всего этого?

- Ну, и что же он ответил?

- Ничего. Даже и слушать меня не пожелал. Сказал мне, что такая любовь, как наша, это только пустая трата времени. Он нашел было какого-то адвоката, за которого хотел выдать меня замуж.